Королевский советник Титон: Ладно, вы им доверились. Допустим. Но как же вы поверили, что королева вам будет писать любовные письма? Поверили, что она будет приходить к вам на свидания. Это ведь совершенно невозможно.
Обвиняемый: Почему же невозможно?! У Ее Величества прежде ведь бывали любовники, и наверняка она им писала записочки, да и встречалась с ними тайком в Версале. Почему же она не могла писать мне и встречаться со мною? Скажите, что же тут есть такого уж несбыточного? И вообще, ожерелье, которое стоит более миллиона ливров, вполне может растопить чье угодно сердце, в том числе и сердце нашей королевы.
Королевский советник Титон: Хорошо, ваше преосвященство. Оставим сейчас сию тему. Ответьте-ка лучше еще вот на какой вопрос. Что вы можете сказать об отношениях, которые существовали между Калиостро и графиней де ла Мотт? Тут в Бастилии они стали лютыми врагами, и чуть ли не дерутся (графиня, во всяком случае), а что же было прежде?
Обвиняемый: Я не очень себе представляю, что они стали врагами. Они души друг в друге не чаяли. И Калиостро даже говорил, что настанет время, когда он возложит на головку Жанны де ла Мотт де Валуа французскую королевскую корону. И вообще, Жанна была верной ученицей Калиостро, она участвовала в его сеансах и даже помогала проводить их — я сам был свидетелем. Конечно, может быть, их теперь развело в разные стороны королевское ожерелье, которое привело их в Бастилию. Однако прежде они были такие друзья, что и представить себе невозможно.
Королевский советник Титон: Благодарю вас, ваше преосвященство. Ваши признания оказывают Франции неоценимую услугу, что, однако, отнюдь не извиняет вашей непростительной доверчивости. А мнимый граф Калиостро и графиня де ла Мотт были, между прочим, не просто друзья, — они были самые несомненные сообщники. Жаль, что вы это не поняли в свое время. Тогда бы вы не оказались жертвою шайки этих отъявленных воров и их бесчестных пособников, а репутация нашей королевы не была бы под ударом, как это получилось теперь.
Обвиняемый: А о моей репутации вы даже не говорите. Между тем, она теперь безнадежно погибла. И от этого страдаю не только я, но и церковь Христова несет урон. Вы же все почему-то печетесь о королеве, что несправедливо: церковь выше королевы.
Королевский советник Титон: Обвиняемый, вы, действительно, стали в Париже всеобщим посмешищем, но только это вы явились тем лицом, которое разрушило вашу же репутацию. Как ни страшно это признавать, но вам придется признать сие.
