Действительно, почему я не могла разговаривать с ним столь же откровенно днем?
– Потому что это вроде сна. Нереально. Мы будто выходим за пределы своих сознаний и можем говорить что хотим, а утром, как и все сны, это медленно исчезает. Словно ты спишь в своей кровати, я в своей, а наши подсознания разговаривают.
– Значит, дневная версия меня тебе не нравится?
– Что? Нет! Конечно нет. Это мой Брейден. И я не хочу его потерять из-за сопливой версии меня.
– В тебе нет ничего сопливого, Чарльз.
– Однако твое подсознание знает, что здесь, ночью, я слабее, потому что ты начал меня так называть.
– Как?
– Чарльз. Так ты меня называл, когда мы были маленькими.
– Нет, вспомни, так я тебя называл, когда мы больше разговаривали. Раньше мы больше общались.
Обычно, когда мы так разговаривали, я могла представить в своей голове выражение лица Брейдена, но не сейчас. Его голос звучал ровно, практически безэмоционально, поэтому я не знала, что он чувствовал по отношению к только что сказанному.
– Я знаю. Что случилось?
– Скорее, кто. Гейдж.
– Что?
– Ты выросла, и Гейдж стал странно на меня поглядывать, когда я искал тебя или когда мы, проведя некоторое время наедине, присоединялись к нему. Будто бы предупреждал, что настало время мне держаться подальше от его сестры.
– Правда? – Вот это новости.
– Думаю, он не до конца мне доверял. Считал, что у меня были скрытые мотивы. – И снова его безэмоциональный голос не дал мне понять, что он чувствовал по этому поводу.
«А у тебя были?» – хотела спросить я. Но не стала. Этим вопросом можно слишком многое разрушить.
– Он тебе доверяет. Ты нам как брат.
– Но ты их сестра.
– И твоя.
– Ты мне не сестра, Чарли. И они это знают. Они очень тебя защищают. Больше, чем ты думаешь.
– Что это значит? – Прозвучало очень загадочно.
– Ты сказала, что это наша альтернативная реальность, верно? Где мы можем говорить все, что угодно?
Я насторожилась.
– Да.
– Мне нужно тебе кое-что сказать... думаю, это может помочь... – Он замолчал. – Но говорить это я должен глядя тебе в глаза.
Не дожидаясь моего ответа, он перепрыгнул через забор, и его бестелесный голос превратился в реального человека. Теперь я поняла, почему его голос звучал так безэмоционально. Все эмоции были заключены в глазах. В них было столько пыла, что мое сердце подскочило в груди.
Я встала, прислонившись спиной к забору.
– Ничего себе, ты должен профессионально заниматься прыжками в высоту. Ты когда-нибудь пробовал прыгать в школе?
