Илья римских законов не знал, да и жалеть о том было поздно.
Антоний прилёг рядом, сомкнул веки.
– Антоний, если стражники будут вооружены, нам оружие дадут?
– Ты смеёшься?
– Гладиаторы ведут смертельные бои на арене, но оружие есть у обеих сторон.
– Неужели ты не понял? Христиане на положении худшем, чем гладиаторы.
– Разве поклонники Иисуса делают что-то предосудительное? Нельзя убивать за веру. Одним нравится Юпитер, а другим – Иисус.
– Ты это Децию при встрече расскажи.
– Если только на небесах…
– Он туда не попадёт, у него свои боги, – убеждённо ответил Антоний.
Пресвитер быстро уснул, Илья же размышлял. Если завтра на арене против них выпустят не льва, а вооружённых стражников или гладиаторов, что предпринять? Был бы хоть нож! А с голыми руками бросаться на вооружённых мечами и обладающих боевой выучкой стражников – чистое безрассудство. Но и дать себя зарезать, как барана, Илья не собирался. Дать отпор и умереть, как мужчина, если нет иного выхода. И уж коли складывается судьба таким образом, он собирался напоследок громко хлопнуть дверью. Хоть одного, а лучше – двух римлян он заберёт с собой на небеса, пусть торжество зрителей будет омрачено. Не видать им чистой победы над христианами.
Когда пресвитер проснулся, Илья повернулся к нему:
– Кто-нибудь из твоих людей, находящихся здесь, воевал? Я имею в виду – кто-нибудь имеет боевой опыт?
– Что ты задумал, Илья?
– Если завтра на арену против нас выставят вооружённых стражников – дать бой.
– Голыми руками? Нас всё равно убьют…
– Вчера вечером ты говорил, что сегодня нас съедят львы. Но ты ошибся, и мы живы. И если завтра мы сумеем дать отпор, это произведёт благоприятное впечатление на зрителей, и они покажут кулаки. Император может встать на сторону большинства.
– Нас сошлют в каменоломни.
– Мне не нравится твоё настроение. Что ты всё заладил – умрём, умрём… Человек рождён, чтобы жить, и только один Господь знает, сколько кому отмерено.
– А непротивление злу?
Илья только огорчённо вздохнул. И этот человек – пастырь? По его личному мнению, любой руководитель на своём уровне должен стремиться, чтобы люди, доверившиеся ему, были живы и жили лучше. По крайней мере, пресвитер должен паству воодушевить, а у Антония уныние – сам по себе грех.
– Так ты не хочешь мне завтра помочь? – Илья был настойчив.
– Если ты христианин, ты должен знать, что после смерти земной наступит жизнь небесная, вечная.
– Ну да, райские кущи, – пробормотал Илья.
