Ректор просиял. Ревнует! А он уже решил: все кончено.
— Вы потрогаете больше, обещаю, — лукавым шепотом, почти касаясь кожи саламандры, заверил лорд и, игнорируя протесты, поцеловал.
Губы мягко, бережно касались ее губ, и через минуту, может, две Малица перестала сопротивляться и, вздохнув, прикрыла глаза. Руки легли на плечи ректора. Одна неловко зарылась в его волосы, другая сползла по спине. Губы чуть подрагивали под чередой легких поцелуев, которыми награждал любимую лорд.
Затем пришел черед других частей тела.
Здесь же, под фонарем у аптеки, ректор запечатлел по поцелую за каждым ушком. Дрожь сладостной волной тепла разбегалась по телу Малицы. Как бы лорд хотел прямо сегодня привести ее в свою спальню! Но здравый смысл напоминал: слишком рано. Огонек в душе Малицы слишком слаб, его так легко задуть, а разжечь снова не выйдет. Доверие — вещь хрупкая.
После ушей ректор по очереди поцеловал каждый пальчик и отважился заглянуть в глаза саламандры. В них застыло странное выражение: смесь изумления, страха и истомы, поволокой застилающей зрачки. Ректор с облегчением выдохнул и улыбнулся: Малица не отодвинулась, полы их пальто соприкасались. Так притягательно близко!
— Ну вот, совсем нестрашно, и все живы, — пошутил лорд.
Саламандра смущенно кивнула и, спохватившись, сделала шаг назад. Однако ректора это уже не волновало, доказательства симпатии он получил.
— А теперь чай. С шоколадными конфетами. Вы любите шоколад, Малица?
— Люблю, — кивнула саламандра, силясь понять, что с ней происходит. В первый раз поцелуи мужчины вызывали столь приятные ощущения.
Малица отогнала от себя дурман и, став прежней, с замиранием сердца ребенка, стоящего на пороге открытия, спросила:
— А вы о Закрытой империи расскажете? В учебниках общие сведения, а монографии на руки не дают, только старшим курсам.
Ректор пообещал ответить на все вопросы и крепко сжал девичью ладошку. На этот раз Малица не вырвалась, доверчиво смотрела в глаза.
Смущение вновь опалило щеки у ворот Академии. Привратник глядел с такой двусмысленной улыбкой, будто застал Малицу на «горячем». Вслух ничего не сказал, только пожелал ректору доброй ночи.
— Он скажет всем, будто мы… — покосившись на привратника, беспокойно шепнула саламандра спутнику.
— Я позабочусь, — пообещал лорд и, не откладывая дело в дальний ящик, намекнул ухмылявшемуся в усы мужчине, что длинный язык равносилен увольнению, а подмоченная репутация адептки Ирадос грозит большими проблемами.
