– К вам? В Америку?
– Да, там большое поле деятельности для людей, подобных вам. То общество, которое я возглавляю, теперь строит город на новой западной железнодорожной линии, нашему Хейзлтону предстоит великое будущее. Там уже есть гостиницы, учебные заведения, теперь надо строить церкви, ратуши, театры, в Америке все это окупается гораздо быстрее, чем в Европе.
Зигварт слушал как во сне. В последнее время он уже не раз подумывал бросить все и за морем начать новую жизнь, но у него не было средств. Неожиданное предложение открывало перед ним блестящую перспективу, но он продолжал стоять, молча глядя в землю.
– Ну? – удивленно спросил Морленд.
– Простите, но я так поражен! Ваше предложение так неожиданно…
– И оказалось не особенно желанным, как я вижу?
– Нет-нет, вы меня не поняли. Еще во время нашей первой встречи я не скрыл от вас, что задыхаюсь в этой тесноте, в этих невозможных условиях. Вы предлагаете будущее, большое дело, но… в чужой стране.
– Так вот в чем загвоздка! Опять на первом плане милая Германия! Да разве здесь вы не набили шишек? С вами так дурно обошлись здесь, что вы должны покинуть ее без сожаления!
Герман явно боролся с собой и наконец вполголоса проговорил:
– Я прекрасно понимаю, что вы мне даете, предлагая подобную работу, но прошу вас, дайте мне подумать до вашего отъезда.
– У вас есть что-то на примете в Германии?
– Да, мистер Морленд, но я не могу сказать, что именно. Это только мечта, может быть, только призрак, но в настоящую минуту я не могу себя связывать.
– Вам еще многому надо научиться в жизни, мистер Зигварт, – серьезно сказал Морленд, – очень многому. С одними мечтами да призраками не создать себе будущего. Приезжайте к нам, вы пройдете у нас настоящую школу. Через несколько лет вы по-другому будете воспринимать то, что теперь, вероятно, считаете идеалом. Я создам надежный фундамент для нашего будущего, и, если ваш талант подтвердит то, что обещает, то вы будете богатым и известным.
– Если вы это обещаете, то это уже много значит. Но и у нас человек, достигший известности, нынче не голодает, если бы мне представилась возможность создать здесь, на моей родине, что-нибудь такое, что пережило бы века и носило мое имя, – я отказался бы от всех богатств, которые вы мне сулите, и остался бы здесь.
Это был какой-то неудержимый, страстный порыв. Американец покачал головой.
– Хорошо, мы подождем, – лаконично промолвил он.
– А моя просьба дать мне подумать? Вы мне не откажете?
