И когда Роуз посмотрела на светящиеся внизу волны, а потом вверх на мерцающие сквозь дымку звезды, ей показалось, будто она понимает, какую красоту он имеет в виду. Дядя Лестан коснулся левой рукой побегов вьюнка, что оплетали перила, сорвал для Роуз несколько бутонов и сказал, что она такая же нежная и чудесная, как и эти цветы – «прелестное живое создание».
Порывшись в памяти, Роуз вспоминала, что уже видела его несколько раз до той ночи, когда их островок канул в море. Дядя Лестан был очень высок, а волосы у него были светлые-светлые, красивые, самые красивые в мире. Длинные и густые. Он собирал их в хвост и перевязывал у основания шеи черной ленточкой. А ходил он всегда в черном бархатном пиджаке – совсем как самое нарядное платьице Роуз, что хранилось у нее в чемодане. Он гулял по острову и смотрел по сторонам. А на ногах носил блестящие черные туфли, совсем гладкие, без пряжек. Ничуть не похожие на ковбойские башмаки. Встречая Роуз, он улыбался ей и подмигивал.
Роуз ненавидела Техас и Афины. Но дядя Лестан отвез ее туда, хотя самого путешествия она толком не запомнила. Просто однажды проснулась в аэропорту Далласа, а какая-то милая леди за ней присматривала, пока носильщик забирал их багаж. Дядя Лестан объявился следующим вечером.
Старик и старуха опять не захотели ее признавать. Они сидели в кабинете адвоката на «главной городской площади», и старик заявил, что вовсе не обязательно было назначать встречу на такой поздний час, и что он терпеть не может водить машину по темноте, и что они с женой прекрасно могли бы объяснить это все и по телефону. Старуха просто покачала головой, а старик сказал:
– Видите ли, мы не желаем иметь ничего общего с Морнингстар, со всеми этими музыкантами, и наркотиками, и всем таким. Мы этого ребенка знать не знаем.
Адвокаты еще что-то там говорили, но дядя Лестан очень рассердился.
– Послушайте, я хочу ее удочерить, – заявил он. – Сделайте все необходимое!
Роуз в первый раз услышала это выражение. И в первый и последний раз увидела, чтобы дядя Лестан сердился. В гневе он говорил совсем тихо, почти шептал, но все, кто был в комнате, так и задрожали, особенно Роуз, а он заметил это, взял ее на руки, вынес оттуда и отправился с ней гулять по маленькому городку.
– Я всегда буду заботиться о тебе, Роуз, – пообещал он. – Теперь я несу за тебя ответственность и очень этому рад. Я хочу, чтобы у тебя было все-все – и сам об этом позабочусь. Не знаю, что с этими людьми, почему они не любят тебя. Я тебя люблю.
