– Я тебя провожу.
– Не надо, Анатоль заедет за мной на такси. Я вызвала тебя, чтобы ты помогла мне собраться. Надеюсь, ты принесла все, о чем я просила?
– Конечно, только лучше я все-таки провожу…
– Не вздумай! – Ядвига Станиславовна обернулась так резко, что высокий кок ее жестких как проволока медно-рыжих волос, украшенный черной атласной розой, подпрыгнул словно живой. – Ты нужна мне здесь. Будешь смотреть за апартаментами в мое отсутствие.
Вера ушам своим не поверила.
– Зачем?! Бабуля, глупости какие!
– Кто-то должен кормить Барса!
Толстый полосатый кот, сидящий у бабушкиных ног, благодушно мурлыкнул, отсвечивая топазовыми глазищами.
– Барса я возьму к себе.
– И поливать цветы!
– У тебя нет никаких цветов!
– Есть! Анатоль подарил мне диффенбахию, – с нескрываемым торжеством произнесла бабушка.
Внучка кивнула.
– Хорошо, ее я тоже заберу…
– Я тебе запрещаю! Мне нужно, чтобы ты осталась здесь. Это не обсуждается! Я не хочу думать, что меня ограбят, пока я буду в круэзе. Ты видела, что случилось с парадным?
Вера посмотрела на бабушку с нескрываемым удивлением. Действительно, заходя в подъезд, она заметила, что железная дверь снята с петель и стоит аккуратно прислоненная к стене, лишь символически прикрывая вход. Примерно полгода назад по инициативе самих жильцов все подъезды бабушкиного дома оснастили новыми домофонами, на которые опять-таки скинулись сами жильцы… все, кроме бабушки. Та с самого начала приняла идею модернизации в штыки, называя ее не иначе, как "происками дьявола", и уверяя – мол, она (бабушка) потому и прожила столь долгую плодотворную жизнь, что нечистый с его штучками никогда не мог к ней подобраться. И впредь пусть не надеется.
Удивительное дело! Оказалось, что воля одного человека вполне может возобладать над мнением коллектива, и с момента установки домофоны соседних подъездов работали, как часы, а бабушкин ломался с завидной регулярностью, приблизительно раз в две недели.
– Я-то видела, а вот ты откуда об этом знаешь?
– Утром я ходила в булочную…
Внучка вскинула брови.
– Софья с третьего этажа ходила и рассказала мне, – поправилась Ядвига Станиславовна и, чуть поколебавшись, схватилась за сердце. – Боже, ты хочешь моей смерти…
– Бабуля!
– Тогда пообещай, нет, поклянись всем, что еще для тебя дорого, что ни на минуту не оставишь этот дом, пока я буду в отъезде…
– Бабуля!!
– Поклянись! – неожиданно глубоким голосом воскликнула бабушка, устремив на внучку пронзительный взгляд темных глаз.
