– Ступайте в замок, фрейлейн. Не задерживайтесь здесь.
Девушка сделала несколько неуверенных шагов и оглянулась – Хорф, развернув коня, нарочито неторопливо следовал в ту же сторону, где скрылся белый рыцарь. Тогда и она сорвалась с места, припустив, что есть мочи, с желанием как можно скорее оказаться подальше от этого места.
* Где волк?…
** Хорошо. Сделал свое дело (больше не нужен). Отныне скорбь порождается скорбью, и страх страхом.
*** Волею Божьей…
Низкий деревянный дом стоял на полукруглой поляне, со стороны озера скрытой разросшимися кустами краснотала. От леса поляну отделяла стена непроходимого бурелома, сквозь которую не могли пробраться даже дикие кабаны, коих в этих местах водилось немало. Не так давно и сам барон любил наведаться сюда, поохотиться на них и на лосей, но в последнее время Клаус Унгерн сделался тяжел на подъем, поэтому дом круглый год стоял заколочен. Перед ним еще виднелся покосившийся навес для лошадей, а рядом – длинный шест с перекладинами, на которых после охоты развешивали мелкую добычу, но все это уже давно обветшало и ясно становилось – достаточно хорошего порыва ветра, чтобы свалить хлипкие сооружения.
Настороженно оглядевшись, Мартина подбежала к расшатанному крыльцу и потянула дверь на себя. Та поддалась неохотно, издавая пронзительные скрипы и цепляясь за выступающие половицы. Скользнув внутрь, девушка остановилась в сенях, привыкая к темноте, казавшейся и вовсе непроглядной после яркого дневного солнца. Меж тем внутренняя дверь приоткрылась, выпустив полосу тусклого неровного света, а следом и его источник – оплывшую с боков свечу, которую сжимали тонкие женские пальцы.
– Кто там? – взволнованно произнес нежный голос, и Мартина поспешно шагнула вперед.
– Это я, Лизель.
– Тинхен!
– Да.
– Матерь Божья, проходи скорей, только тише…
Пригнувшись, девушка вошла в полутемную комнату, разделенную на две половины плотным холщовым пологом. Ее сестра, до самых глаз закутанная в широкий синий плащ на лисьем меху, торопливо захлопнула дверь и прижала поплотней, навалившись всем телом. С минуту обе молчали, потом старшая поставила свечу и на стол порывисто бросилась на шею младшей, пряча лицо в складках ее шали.
– Тине, Тине…
– Ну что ты, – испуганно проговорила та, обнимая сестру и гладя ее волосы, небрежно сколотые на затылке. – Лизель, не плачь!
– Нет! – Элиза помотала головой, отстраняясь. – Я не плачу. Я боялась, что ты не придешь. Я ведь ждала тебя каждый день…
