– Голый? – в Юлькином голосе появилась неприкрытая заинтересованность. – А каков он из себя?
– Думаешь, у меня было время его разглядывать?! Да я чуть с ума не сошла от страха!
– Да, ладно… Хоть молодой?
– Вроде…
– Пивного живота нет?
– Юлька!
– Что? Мне интересно!
– Раз интересно, то приезжай и смотри сама!
– Рада бы, да не могу, – подруга тяжело вздохнула. – Я сейчас на даче у друзей и не настолько трезва, чтобы садиться за руль…
– Может, тебя кто-нибудь привезет? – с надеждой спросила Вера.
– Остальные еще хуже… Вот что! Ты еще во дворе?
– Да…
– Тогда пока никуда не звони, а сама возвращайся в квартиру и посмотри, что там твой гость делает. Потом мне все подробно обскажешь.
– Я боюсь. Юль, может лучше в милицию?…
– Сдурела?! Так они и прискакали тебя защищать. А потом, даже если и прискачут, то мужика твоего приберут, а ты его даже толком не разглядела!
– А…
– Бэ! Сначала присмотрись – может он еще и ничего… И вообще, мужиками в наше время не разбрасываются! Господи, мне бы кто чего подкинул, а тебе прямо в руки такое счастье…
– Да ты пьяна! – возмутилась Вера, давая отбой. Счастье, тоже мне! Будь подружка в ясном уме и обнаружь она такое у себя на кухне – по-другому заговорила бы.
Однако беседа с Юлькой имела и положительные стороны: Вера незаметно перестала трястись и теперь была полна здоровой злости на всех маньяков, шляющихся где попало и выгоняющих из дома беззащитных девушек. Покрутившись по двору, она подобрала около помойки кусок старого плинтуса с угрожающе торчавшими гвоздями и решительной поступью вошла в подъезд. У самой квартиры обретенное мужество чуть было ее не покинуло, но Вера напомнила себе про клятву, данную бабушке, и брошенного на произвол судьбы кота, толкнула дверь и с сильно бьющимся сердцем проникла внутрь.
На кухне по-прежнему горел свет. Скатерть лежала на полу вместе с осколками сахарницы, статуэткой и подсвечником. Чашка и блюдце закатились под мойку, а, судя по редким заунывным стенаниям, там же в настоящий момент сидел и Барс, переживающий свое поражение. Поле боя осталось за пришельцем, сам он, вольготно раскинувшись в кресле-качалке, медленно зализывал глубокую царапину у себя на плече.
При виде девушки, возникшей на пороге с вытаращенными глазами и зажатой в руках деревяшкой, незнакомец мгновенно подобрался и негромко зашипел. Боевой настрой Веры разом куда-то испарился.
– Это я, я! – торопливо отбросив плинтус, она замахала руками. – Я здесь живу!
