Келли, кутаясь в одеяло, подошла к телевизору, но ведущая уже сказала все, что было велено, попрощалась, и экран потух.
Только Келли подозревала: настоящая типография находится по другому адресу, а демонстрации - всего лишь отвлекающий маневр. Если движение решило пожертвовать пятьдесят человек правосудию, значит, готовится что-то важное. Эти люди не пьют максинал, их разум светел. Не может быть, что они чуть ли не добровольно сдались полиции, при их-то малочисленности. Они готовят что-то сокрушительное, или она ничего не понимает в жизни. А если это сбудется, то львам из Объединенного Правительства будет чем занять себя. И тогда ее оставят в покое хотя бы на время.
Так Келли привела в порядок сонные мысли и была готова к новому дню, двадцать пятого сентября двести девятого года новой эпохи.
Любой дом в половине восьмого утра представляет собой одну и ту же картину. Люди выходят из квартир примерно в одно время. Хлопают двери, звенят ключи и гремят брелки. Сырые подъезды наполняются топотом сапог, ботинок и ударами каблучков. Редкие приветствия и короткие разговоры перекрывает гул шагов.
Пользоваться лифтом нежелательно - полицейский обязательно сделает замечание и будет прав. "Сэр, вы ломаете очередь, из-за вас начнется давка". На нижних этажах люди обычно стоят плотно друг к дружке.
Келли непроизвольно хваталась за горло, словно у нее была ангина, и поправляла шарф, когда взгляд останавливался на серьезных, послушных детях, никогда не срывающих подъездные марши капризами или плачем. Она в детстве ненавидела эти очереди, пахнущие противной смесью из запаха духов, сырости и еды; кричала, толкалась и вырывалась из родительских рук.
У выхода из подъезда каждый глотает максинал под надзором полицейского и медсестры. Живот сжимался от тоски, когда она представляла, что среди тысяч горожан есть хотя бы один такой же, как она, который скрывает правду, выплевывает гадость и тоже одинок. Когда на нее нападала такая меланхолия, Келли работала с удвоенным старанием: не хватало еще сдаться перед собственными чувствами! Это так глупо, хотя и по-женски.
Потом каждый выбирает таксиста на стоянке или поджидает его и едет на работу. Для класса D есть отдельные автобусы салатовой окраски. Для дальних кругов - метро. По пути кто-то заезжает в детский садик или в школу и оставляет там ребенка. В доме остаются только беременные женщины и матери с грудничками. Даже по болезни, имея справку, нельзя остаться у себя в квартире - только в госпитале.
