Во мне все бушевало, клокотало и рвалось в клочки. Погода не благоприятствовала путешествию, зато точно отражала мое состояние. Метель мела такая, что лошади еле ноги передвигали по засыпанной снегом дороге. Колючие снежинки с треском сыпали в окно, ветер завывал над полем. Солнечные лучи едва пробивались сквозь плотный снег.
Ехать оставалось недалеко, но с такой погодой неизвестно, сколько это займет времени. На постоялом дворе я нацарапала магическим пером записку: «Еду, ждите» – и запустила белым огоньком домой, чтобы предупредить родственников.
На погоду повлиять я никак не могла, хотя слышала, что сейчас идут разработки в этой области. Но студентов пока новым наукам не обучали. Нас бы старым, проверенным, научить и в люди выпустить, а то получатся маги-недоучки.
Вскоре лошадей снова запрягли, и мы уселись на свои места. Почему-то стало тесно. Я поерзала на месте, потом притихла. Так даже теплее. Теснота объяснялась просто – к нам подсел еще один пассажир. Видно, торопился, потому что его карета еще только прибыла на постоялый двор, а он в нашу пересел.
Полозья саней заскрипели по рыхлому снегу, а я закрыла глаза и стала мысленно молить Хранимую Дестиэль, чтобы успокоила погоду и помогла доехать до родных. Там меня ждут, там праздник. Очень хотелось побывать на свадьбе сестры. Под такие мысли и просьбы я задремала, закутавшись поплотнее в плащ.
Когда карета остановилась, я встрепенулась и огляделась. Пассажиры стали выходить, значит, приехали. Новый попутчик вышел первым и о чем-то говорил с возницей. Я не вслушивалась, лишь отметила, что мужчина высокий и на нем темно-фиолетовый плащ с лисьим мехом по вороту. А когда пола плаща отлетела в сторону, я заметила высокие кожаные черные сапоги с пряжками. «По моде оделся в дорогу», – буркнула я себе под нос. Сама же поспешила к родителям. Озябшие, они переминались с ноги на ногу.
– Доченька! – крикнула мама.
– А я говорил! – торжествующе воскликнул отец. – Раз письмо прислала, значит, приедет!
Меня по очереди обняли мои самые близкие родственники и поцеловали сквозь теплый платок, которым я закутала лицо перед тем, как вылезти из кареты. Отец подхватил мою котомку, мы в обнимку с мамой направились к дому. Тут недалеко, всего две улицы.
Вечер упал темным покрывалом на город. Заметенные улицы стали еще у́же, редкие прохожие едва могли разминуться. О том, чтобы проехать на телеге или повозке, даже разговора не было. Вокруг было темно, холодно, порывистый ветер трепал одежду. И только сугробы белого снега давали рассеянный отсвет, в котором можно было разглядеть дорогу.
