Но его комплимент не был воспринят.
— А что нам делать все эти годы? — впервые вступила в разговор Лидия, моя тетя, единственная, у кого получалось хоть как-то бороться со страхом перед этим монстром. — Как смотреть в глаза девочке и знать, что она станет уплатой долга?
— О, я уверен, об этом стоит спросить Ярослава, у него было достаточно времени на размышления! — старик откровенно насмехался. — А насчет того, что делать… Кормите вовремя, болеть не давайте и следите, чтоб спала много. Остальное для меня не имеет значения!
Дженоб поставил на стол нетронутый бокал с вином, обернулся, собираясь идти, но потом, как будто вспомнив о чем-то, добавил:
— Дважды в год к вашей дочери будет наведываться мой сын. Он будет проверять состав ее крови и определит момент ее готовности. Во время его визитов оставляйте его наедине с дочерью на один час и никогда не спрашивайте, что с ней случилось за это время. А если будет рассказывать сама — обрывайте на полуслове. Ясно?
Вот так я и стала чем-то вроде вещи, взятой в долг: неудобно и со временем надо вернуть. Мне предстояло жить, не подозревая о своей ужасной судьбе… Хотя как я могла не подозревать, если в моей жизни был он… это чудовище в человеческом обличье.
— Как выглядит ваш сын? Как мы его узнаем?
Дженоб улыбнулся: вопрос был очень глупый.
— Скажем так… При взгляде на него вы захотите упасть на колени.
И он не преувеличивал, поскольку так и случилось.
* * *
Наконец в моем мире все встало на свои места. На все мучавшие меня столько лет вопросы были найдены ответы. Наконец-то я поняла причину равнодушия семьи — они знали, что однажды за мной придут, и не хотели привязываться. Вот почему никто не обращал внимания на мои слезы, вот почему никто не любил меня. Наверное, с первых же дней они старались даже не думать обо мне как о родной. Воспринимали меня лишь как плату. Так было проще.
Наконец я поняла, почему так часто видела ненависть в их глазах: я всегда находилась рядом — живое напоминание вины, терзавшее их муками совести. И муками ужасными! Ведь невозможно было изменить их прошлое. И так же невозможно — мое будущее. За эту муку они меня и ненавидели, за это постоянно кричали и наказывали, не забывая и малейшего проступка… За свою вину. За то, что продали родную дочь.
Выходит, я с самого рождения принадлежу семье Дженоба. Я фактически их собственность! За мной следили, приглядывали, берегли… ценное лекарство. Меня осенила последняя догадка. Я скоро умру — отдам свою кровь той, что ждала ее веками. И она выздоровеет, выпив меня досуха…
