Вероятно, в США особую роль сыграл фронтир, то есть зона освоения запада континента вплоть до Тихоокеанского побережья, куда в конце XVIII века устремились сотни переселенцев, уничтожая коренное индейское население на своем пути. Гомстед-акт 1862 года, который стал результатом политики Республиканской партии США, пришедшей к власти двумя годами ранее, упорядочил фронтир, превратив неосвоенные земли в обособленные участки. Но жажда экспансии вынуждала двигаться и на север, и на юг. И если освободить канадцев от «британского ига» не удалось, то с испанской Флоридой США справились относительно легко. А далее были захвачены обширные владения Мексики, в результате чего эта страна потеряла треть своей территории.
Очевидно, что такие военные успехи вселяли в руководство США идеи о богоизбранности и непобедимости. А научно-политические обоснования мессианства начали выходить из-под пера американских теологов, историков и идеологов уже во второй половине XIX века, заложив основы для геополитической исключительности.
Да и под самой стратегической культурой принято понимать «стойкую систему ценностей, общую для лидеров или группы лидеров государства и относящуюся к использованию военной силы».[3] Мы видим, что это не идея о развитии государства и его месте в мире, но четкая установка на конфликт и некие основополагающие идеи, связанные с ним.
Без понимания всех этих принципов сложно будет осознать причины и методы войн, с помощью которых «просвещенный Запад» развязывает конфликты во всех уголках мира. Технологический скачок, каким бы он ни был, не сможет затмить идеологию и те ценностные установки, ради которых политическая элита идет на различные авантюры.
Чтобы разобраться в этой многоуровневой схеме машины войны, давайте начнем с национальных интересов. И, конечно же, в качестве примера возьмем США как самое опытное и могущественное в военном отношении государство. Эта страна использовала в конфликтах все виды оружия, включая ядерное; ее оборонный бюджет является самым большим в мире, хотя при этом из уст ее руководителей постоянно звучат заявления о необходимости установления мира. Возможно, узнав, в чем заключаются национальные интересы этой страны, мы сможем понять и механизмы принятия решений по ведению войны или осуществлению интервенции.
Узел национальных интересов
Пожалуй, нужно начать с того, что две правящие партии в США – республиканцы и демократы – исповедуют различный подход в области международных отношений. Первые являются сторонниками школы реализма, которая утверждает, что у каждой страны есть свои национальные интересы, которые нужно отстаивать и уважать. Интересы государств могут вступать в противоречия, поэтому и возникают конфликты. Следовательно, войны – это естественный и закономерный процесс. Вопрос в том, как далеко можно зайти в отстаивании своих интересов (особенно если это происходит вдали от своих границ) и готово ли правительство жертвовать для этого своими ресурсами и жизнями граждан. Вторые предпочитают либеральную школу международных отношений и считают, что нужно стремиться к достижению всемирного согласия (естественно, по западным лекалам), а несогласных наказывать и перевоспитывать. Следовательно, обе партии не отрицают возможность войны и даже наоборот – считают ее необходимым инструментом международных отношений.
