2. Одновременность. Есть ли сила, одновременно использующая четыре различных режима конфликта или продемонстрировавшая способность использовать все четыре режима во время кампании?
3. Слитность. Смешивают ли вооруженные силы различные типы, регулярные и нерегулярные, на театре военных действий или они должны смешивать различные режимы конфликта? Насколько квалифицируется координация и на каком уровне войны?
4. Комплексность. Смешивают ли акторы все четыре режима, или трех из четырех достаточно, чтобы сделать его гибридным?
5. Преступность. Является ли преступность преднамеренным режимом конфликта, или просто источником дохода или поддержки банд и талибов?
Упоминание Хоффманом талибов отсылает нас к событиям в Афганистане и соответствующему опыту, который США там получили (начиная с 1979 года).
В научной монографии «Конфликт в XXI столетии. Появление гибридной войны» (2007) Хоффман пишет, что прототипом для него послужили такие организации, как ХАМАС и «Хизбалла».
Действительно, и другие американские эксперты считают, что ливанская политическая организация «Хизбалла» во время конфликта с Израилем в 2006 году использовала гибридные методы ведения войны, ему также следовали повстанцы в Ираке, организовывая атаки на американские оккупационные силы. «Хизбалла» не является структурой ливанской армии, хотя боевое крыло этой организации имеет стрелковое вооружение. Сетевая структура этой партии, основанная на социальных и религиозных связях, послужила мощным фактором сопротивления при израильских атаках. В Ираке ситуация была еще более запутанной. Против США выступали одновременно шиитские и суннитские вооруженные формирования, а также бывшие баасисты (сторонники светского режима Саддама Хусейна). В свою очередь, «Аль-Каида» устраивала провокации в этой стране, воспользовавшись временным безвластием.
Следует отметить, что эти и другие полевые исследования указывают на связь западного способа ведения войны с относительно новой умозрительной концепцией гибридных угроз. Иными словами, США, НАТО и Израиль, с одной стороны, испытали практику гибридной войны, а с другой – прочувствовали на своей шкуре всю прелесть гибридных действий со стороны противника и разработали соответствующий план противодействия.
Очевидность такого подхода видна в том, что концепцию гибридной войны используют не только морская пехота и силы специальных операций, но и другие виды вооруженных сил, в частности ВВС, для которых, казалось бы, эта модель ведения войны вообще неуместна.
