После бега, прыжков, кувыркания и танцев я ложился на траву и даже порой засыпал. Мне снилось нечто такое веселое, что я пробуждался от смеха, продолжая смеяться наяву, забыв, однако, что мне приснилось и вызвало такое веселье.
Конечно, описанное мною выше происходило не сразу, но всякий раз, посещая это чудное и таинственное место, я делал шаг вперед, шаг в новое состояние сознания, и в конечном итоге достиг полного внутреннего раскрепощения. Я сумел разверзнуть свое сердце – жизни, природе, небу, Всевышнему, и в него стали вливаться небесное блаженство и светлая радость.
Боль, пережитая от того, что сгорели мои святыньки, я сначала воспринимал как просто боль и ничего более. Сейчас я понимал, что это была боль потуг, ведь я рождался в новую жизнь, с новым сознанием, новыми временем и пространством. Всевышний выталкивал меня из прежней утробы наружу, в бытие, которое было без утроб, стен, рамок и оболочек. В жизнь, где между мною и Богом уже ничего не стояло и не препятствовало непосредственному общению с Ним. А для этого нужно было стать ребенком – это и был главный ключик к пониманию того, что такое путь без пути. И я чувствовал, что во мне зарождается какая-то детскость, это было необъяснимо, поскольку происходило помимо моей воли. Главное, что от меня требовалось, – так это не мешать тем процессам, которые кто-то совершал в моей природе. Я наблюдал за всем этим преображением, творящимся во мне, как бы со стороны.
Постепенно во мне выросло стойкое ощущение того, что здесь, на этом удивительном раздолье, присутствует Учитель небесной мудрости, который и руководит моим обновлением. Я не знал, как он выглядит, просто чувствовал сознательную, добрую силу, исходящую с небес.
Кстати, Ассоль в этом месте испытывала чрезвычайное беспокойство, она постоянно жалась ко мне и волновалась, желая, чтобы мы поскорее ушли отсюда. Возможно, господствующие здесь энергии были для нее слишком сильны и потому вызывали в ней тревогу. Кроме состояний, неизменно посещавших меня в этом месте, возвращаясь домой, я заметил три странности. Во-первых, мои ручные часы, которые побывали в зоне преображения, отставали от домашних на полчаса, а то и на час. Вторая странность отмечалась на следующее утро: когда я начинал бриться, то вдруг обнаруживалось, что брить-то нечего, лицо было чистое! Видимо, в этой зоне действовали какие-то силы омоложения не только духа, но и тела. А в-третьих, когда я попадал в мирскую жизнь, то видел все происходящее вокруг как бы в замедленной съемке, порой медлительность, с какой все вокруг меня двигалось, говорило, соображало, начинала раздражать. Хотелось воскликнуть: «Вы что, все спите на ходу? Очнитесь!»
