Он был прост в общении. «Мягких» слов не подбирал. «Из человеческих отношений, — как сказал один сотрудник, знавший его многие годы, — выгоды не делал». Говорил, что думал. Если был уверен в своей правоте, мог отстоять ее перед любым начальником. Даже если знал, что она заведомо не понравится старшему по должности и званию.
Со временем всякий, кто общался с Данилиным, понимал, что прямота и порою резкость в словах не от желания обидеть, а от искренности и открытости, я бы сказал, от «распахнутости» души.
Юре можно было позвонить в три часа ночи и попросить о помощи.
«Помню поздно вечером, — рассказывал мне один из сотрудников группы «А», — я подвозил знакомых за кольцевую дорогу. Не довез, автомобиль сломался. Стоим на «Рязанке», три часа ночи. А завтра утром на службу, заступать на дежурство.
Ну, кому я нужен со своими проблемами среди ночи? Звоню Юре, ввожу в ситуацию. Следует непереводимая игра слов, потом, когда пар выпущен, спрашивает: «Михалыч, ты где находишься?» Объясняю. Слышу в телефоне уверенный Юрин голос: «Держись, сейчас прыгаю в машину — и к тебе».
В четыре часа он подъехал. Подцепили мою машину, отбуксировали, а в восемь, как положено, заступили на дежурство.
Вот тогда я и подумал, как важно, когда есть человек, которому можно позвонить в три часа ночи».
Юрий был всегда внимателен к людям.
Так случилось, что один из его друзей оказался в подразделении на дежурстве, когда другие сотрудники группы действовали в «Норд-Осте». Разумеется, кто не попал на операцию, были расстроены, в чем-то даже обижены, вроде как не доверяют им. Хотя каждый понимает: боец группы находится там, где ему прикажут. И на дежурстве кому-то надо быть. И тем не менее…
Возвратились после «Норд-Оста» сотрудники, Юрий разыскал друга:
— Ты чего скис, нос повесил? — спрашивает.
— Не знаешь, что ли. Вы — там, а мы.
В общем, поговорили и разошлись. Казалось бы, ничего особенного не произошло. Но Данилин думал иначе.
Через несколько дней бойцы, принимавшие участие в штурме театрального центра на Дубровке, решили собраться своим кругом, посидеть, обсудить тонкости прошедшей операции. И Юра решил взять на эти посиделки друга. Тот отказывался, мол, не место мне там, я не участвовал, буду сидеть, хлопать глазами.
Однако Данилин не послушался. Взял такси и приехал на квартиру к другу. Как тот ни упирался, настоял на своем, забрал его с собой. Друг посидел с участниками штурма, пообщался, а потом они поехали к Юрию домой. Сели на кухне, раскрыли бутылочку коньячку и опять поговорили о «Норд-Осте».
