Но тут Бертиль вспомнил, что мама с папой должны скоро вернуться домой, и поторопился накинуть на себя одежду. Ниссе тоже стал одеваться.
— Вот было бы здорово, если бы ты поднялся со мной наверх, — размечтался Бертиль. — Ты бы мог спрятаться у меня под рубашкой, и мама с папой тебя бы не заметили.
Это предложение показалось Ниссе необыкновенно заманчивым.
— Я буду сидеть тихо, как мышонок! — пообещал он.
— Что случилось? Почему у тебя волосы мокрые? — спросила мама, когда вся семья уже сидела за столом и обедала.
— А я купался, — ответил Бертиль.
— Купался? — переспросила мама. — Где же ты купался?
— В этой чашечке, — сказал Бертиль и, хихикая, показал на чашечку с желе, которая стояла посреди стола.
Мама с папой решили, что он шутит.
— Как хорошо, что Бертиль снова весел, — обрадовался папа.
— Бедный мой мальчик, — вздохнула мама. — Как жаль, что ты целыми днями один.
Бертиль почувствовал, как под рубашкой у него зашевелилось. Такое теплое, очень-очень теплое.
— Не расстраивайся, мама, — сказал он. — Мне ужасно весело, когда я один.
И, сунув указательный палец под рубашку, он осторожно погладил Крошку Нильса Карлссона.
В стране между светом и тьмой
(Перевод Л. Брауде)
— У меня болит нога. Она болит уже целый год. И уже ровно год я лежу в постели. Наверно, поэтому моя мама такая печальная. Конечно, все из-за моей ноги. Однажды я даже слышал, как мама говорила папе:
— Знаешь, по-моему, Йёран уже никогда больше не сможет ходить.
Ясное дело, она не думала, что я услышу эти слова.
И вот я целыми днями лежу в кровати, читаю, рисую либо играю с конструктором, что-нибудь строю. А когда начинает смеркаться, мама приходит и говорит:
— Зажжем лампу или тебе хочется, как всегда, посумерничать?
Я отвечаю, что хочу, как всегда, посумерничать. Мама снова выходит на кухню. Вот тут-то и стучит в окошко господин Лильонкваст. Живет он в Стране Сумерек, в Стране Между Светом И Тьмой. Еще она называется — Страна, Которой Нет. Каждый вечер сопровождаю я господина Лильонкваста в Страну Между Светом И Тьмой.
Никогда не забуду, как он взял меня с собой туда в первый раз. Тем более что это произошло в тот самый день, когда мама сказала папе, что я никогда больше не смогу ходить. Вот как все это случилось.
Смеркалось. В углах сгустился мрак. Зажигать лампу мне не хотелось, ведь я только-только услышал, что мама сказала папе. Я лежал и думал: неужто я и вправду никогда больше не смогу ходить? Еще я думал про удочку, которую мне подарили на день рождения и которой, быть может, мне никогда не придется удить рыбу. И пожалуй, я даже чуточку всплакнул. Вдруг кто-то постучал в окно. Мы живем на четвертом этаже в доме на улице Карлбергсвеген. Потому-то я и удивился. Вот так штука! Кто бы это мог забраться на высокий четвертый этаж и постучать в окно? Ну конечно же, это был господин Лильонкваст, он, и никто иной. Он прошел прямо через окно.
