В колонном зале подошел Лашевич, пожал руку, спросил о здоровье, вспомнил какой-то смешной случай из Петроградской осени семнадцатого, пригласил зайти вечерком, посидеть, попить чаю. В Большом, подозвал, по-дружески помахав сквозь толпу рукой, Николай Куйбышев — старый знакомый по Южфронту. Бывший комдив Девятой дивизии был здесь не один, а с братом, которого Макс лично не знал, но о котором много чего слышал. Познакомились, перекинулись парой слов, и тут, проходя мимо, кивнул ему с самым дружеским выражением лица Фрунзе. Впрочем, с Михаилом Васильевичем в тот раз поговорить не удалось, но зато, отведя Кравцова в сторонку, с ним долго разговаривал Гусев-Драбкин, расспрашивал, о том, о сем, но так толком ничего — по существу вопроса — и не сказал. А вечером, у Лашевича, искренний интерес к скромной персоне бывшего командарма проявил Серебряков, даже расчувствовавшийся неожиданно при воспоминаниях о годах военных невзгод. Однако самый интересный в эти дни разговор состоялся у Макса с Троцким. Дело было сразу после похорон Зиновьева, упокоившегося у Кремлевской стены рядом со Свердловым. К расходившимся по домам слушателям Академии подбежал порученец, не по-зимнему одетый в хромовую кожу. Сунулся к одному, другому, не зная, по-видимому, Макса в лицо. Нашел, наконец, Кравцова и, спросив вежливо, не занят ли, мол, часом, Макс Давыдович, пригласил — впрочем, вполголоса — в авто председателя Реввоенсовета Республики.
— Здравствуйте, Лев Давыдович!
— Здравствуйте, товарищ Кравцов!
Троцкий элегантно разрешил дилемму с каламбуром про двух «Давыдовичей» и чуть развел губы в улыбке, показывая, что обращение не случайно.
— Мне хотелось бы внести ясность в один немаловажный вопрос, — Троцкий говорил медленно, отчетливо артикулируя звуки. — Гражданская война, Макс Давыдович, завершилась. Спорадические всплески военной активности наших противников, наблюдаемые, на границах Республики, всего лишь отзвуки затухающей бури. Вы согласны со мной?
— Вполне, — кивнул Кравцов, пытаясь сообразить, к чему клонит Лев революции.
— Серьезное вооруженное противостояние впереди, — Троцкий был несокрушимо последователен в изложении своих идей и несколько излишне красноречив для приватной беседы, но таким уж он был, к добру или злу. — Не буду говорить о мировой обстановке, полагаю вы все понимаете и сами. Войной — я имею в виду полноценную интервенцию — наши враги сейчас идти на нас не готовы. Но и в покое не оставят. То есть, армия нам нужна, и это должна быть не просто вооруженная милиция, как в восемнадцатом году, а полноценная современная военная сила, своей организацией, вооружением и специальной подготовкой способная противостоять армиям империалистических государств и их союзников.
