«Когда? Где?»
— Проходите, пожалуйста, — сказал он то, что полагалось сказать, и отступил, освобождая путь.
— Да… Спасибо!
Наваждение кончилось, жизнь возвращалась в обычное русло.
«Солнечный удар».
Она прошла в комнату, огляделась рассеянно.
— Вас и не узнать теперь…
Прозвучало странно. Он к ней в горком заезжал то и дело. Находил повод и заходил. Последний раз — дней десять назад. Так что видела она его уже одетым по форме и при орденах.
— А вот вас трудно не узнать, — улыбнулся он.
Скованность — вообще-то совершенно не свойственная Кравцову в отношениях с женщинами — проходила. Возвращались уверенность в себе и иронично-холодный взгляд на «объективную реальность, данную нам в ощущениях» и называемую отчего-то жизнью.
— Чем обязан? — нужно ли было брать этот тон?
Но сделанного не воротишь. Спросил. А в ответ…
— Я, собственно, попрощаться зашла, — сказала женщина, обливая Кравцова темным золотом своего взгляда. — Я уезжаю…
— Как?! — Кравцов не верил своим ушам. — Как это уезжаете? Зачем?
— Куда? — спохватился он. — Когда?
— Сегодня, — ответила Кайдановская. — В Москву… ЦК прислал путевку… В Коммунистический Университет.
ЦК… Университет…
«Глупость какая!»
Но глупость или нет, а по факту получалось, что Кайдановская уезжает. И это оказалось лучшим поводом, чтобы понять простую вещь: она ему не безразлична. И более того: он, кажется, снова был влюблен.
«Возможно? — удивился Кравцов своей неожиданной застенчивости. — Не возможно, а наверняка. И я ей тоже… Иначе бы не пришла».
— Вот как, — сказал он, подходя к ней. — Это жаль, но ничего не поделаешь. Удачи, Рашель Семеновна.
Первоначально он на этом и намеревался закончить. Но, видимо, жизнь действительно возвращалась в «покойного» командарма.
Макс положил руки ей на плечи, сжал аккуратно и заглянул в распахнутые навстречу глаза.
— Я найду тебя, — сказал он. — Я, может быть, для того и жить остался, чтобы тебя встретить…
2
— Проходите, товарищ Кравцов. Садитесь!
Десятого августа Якир неожиданно вызвал Кравцова в Киев. Приказ передали по телеграфу, и, более того, бывшему командарму успели даже «подыскать» оказию — воинский эшелон, следовавший как раз через «Мать городов русских» куда-то на северо-запад. Ну, приказ — приказ и есть, а Кравцов давно уже забыл, что значит быть штатским, носить партикулярное платье, и не зависеть ни от чьей воли, кроме, разве что, параграфов гражданского уложения. Собрался — «Как там говорится? Нищему собраться, только подпоясаться…» — закинул за плечо вещмешок и скатку шинели и отправился в Киев.
