Зоя.
«Зачем ему понадобилась Зоя?»
Этот вопрос не давал мне покоя, пока я суетливо собиралась. Я понимала, что означает «приличный вид». И речи не шло о том, чтобы натянуть джинсы и футболку. Вместо этого я надела серые слаксы и похрустывающую белую рубашку на пуговицах. За ними последовал темно-серый кардиган, который я аккуратно подпоясала черным ремнем. Единственным украшением, которое я себе позволяла, был маленький золотой крест – я всегда носила его на шее.
С волосами управиться было сложнее. Хотя я проспала всего пару часов, они уже торчали в разные стороны. Я пригладила их, как смогла, а потом щедро обрызгала лаком в надежде, что это поможет придать мне приличный вид в преддверии того, что надвигалось, – что бы это ни было. Легкое припудривание – вот и весь мой макияж; на большее не хватило времени.
На все приготовления я потратила шесть минут, думаю, это мой новый личный рекорд. В полной тишине я ринулась вниз по лестнице, по-прежнему стараясь не разбудить мать.
В гостиной было темно, но из-за неплотно закрытой двери отцовского кабинета в коридор проникал свет. Я сочла это приглашением, открыла дверь и проскользнула в комнату. Приглушенный разговор прекратился, стоило мне появиться на пороге. Отец оглядел меня с головы до ног и одобрил мой вид в лучшей своей манере: просто воздержавшись от критики.
– Сидни, – резко сказал он, – думаю, ты знакома с Донной Стэнтон.
Грозная женщина-алхимик стояла у окна, скрестив руки на груди. Она казалась такой же крепкой и стройной, какой и запомнилась мне. Не так давно я провела много времени со Стэнтон, хотя нас едва ли можно было назвать подругами – особенно после того, как некоторые мои поступки привели к тому, что мы обе угодили под своего рода «вампирский домашний арест». Но если Стэнтон затаила на меня обиду, она никак не выказала этого. Лишь вежливо кивнула мне все с тем же непроницаемым лицом.
Кроме отца в комнате присутствовали трое алхимиков-мужчин. Их представили мне как Барнса, Михаэльсона и Горовица. Барнс и Михаэльсон были ровесниками моего отца и Стэнтон, а Горовиц, раскладывавший сейчас инструменты татуировщика, – моложе, лет двадцати пяти. Одежда алхимиков была подобна моей – деловые костюмы невзрачных цветов. Мы всегда стремились выглядеть элегантно, но не привлекать к себе внимания. Алхимики веками играли в «Людей в черном»[1], задолго до того, как люди начали мечтать о жизни в других мирах.
Когда свет упал на лица алхимиков под определенным углом, у каждого из них стала видна татуировка в виде лилии, такая же, как у меня.
