– Выходи за меня замуж, – грустно говорит Игрек. – Я буду о тебе заботиться, ходить в магазин за кефиром и апельсинами. У тебя в комнате будет пахнуть апельсинами.
Я смотрю в небо. Вдруг резко и с грохотом взлетела стая ворон. Их много. Целая туча. Что-то увидели или испугались. Или надоело сидеть на одном месте. А впрочем, какая разница…
Я не пойду замуж за Игрека, потому что у меня есть муж и девятилетняя дочь. Мой муж будет со мной до конца. И похоронит, и устроит поминки. И скажет тост. А все эти Иксы, Игреки, Зеты – персонажи для моих сценариев. Без них мне не о чем было бы рассказывать людям. Они – моя тема. И только.
Мы разошлись, каждый в свою жизнь. Кто пешком, кто на такси. А Катерина осталась в своей жизни, с кошками и окном самоубийцы.
Катерине восемьдесят. По паспорту шестьдесят пять. По паспорту она пожилая, но не старая.
Катерина недавно вернулась из больницы. У нее был второй инфаркт.
Я съездила в Переделкино, договорилась с ее старой домработницей Нюрой. Нюра переехала к Катерине, живет у нее стационарно.
Катерина лежит на диване и ничего не ест. Организм не принимает еду.
– Ну, поешьте супчику… – умоляю я.
– Невкусно, – отказывается она. – Там рис, картошка, а внизу капуста. Это невозможно есть.
Мы с Нюрой пробуем – суп замечательный. Но Катерина не допускает мысли, что она умирает. Виноват суп.
– Ты здесь? – спрашивает она.
Я беру ее за руку.
– Я тебе что-то скажу…
Я напряглась. Приготовилась слушать последнее «прости» или последнее напутствие. Слезы подошли к моим глазам.
– В меня был влюблен врач, – сообщает Катерина.
– А сколько ему лет?
– Тридцать.
«Бред, – подумала я. – Зачем тридцатилетнему парню умирающая старуха?..»
– Он прислал мне письмо, – сообщает Катерина. – Возьми вон там, на подоконнике. Под книгой.
Я подхожу к подоконнику, достаю из-под книги конверт. Вынимаю письмо, написанное карандашом. Читаю…
«Наши вечерние беседы поднимали меня от земли к самому небу, к звездам, я чувствовал себя птицей и летел. И после этих полетов я уже не могу и не хочу возвращаться в прежнее состояние. Вы сумели достать из меня то прекрасное, что было заложено, но где-то пылилось и тлело за ненадобностью…»
Моя Катя не врет и не плывет. Она – для этого. Для того, чтобы подкидывать души вверх, а они там замирают, трепещут крыльями и летят в конце концов.
* * *
Позвонила безотказная Лариска и сказала глухо:
– Катерина Николаевна умерла…
Когда я прибежала к ее двери, она была заперта и запломбирована. Видимо, здесь уже побывали люди из жэка.
