пассажирами к нему. Через три остановки я пересел с
трамвая на маршрутку и доехал до толкучего рынка за
кольцевой.
На этом полудиком рынке не бывает полиции, как нет
и видеокамер, по записям которых меня можно вычислить с
помощью компьютерной программы распознавания
образов. На рынке я купил сахара-рафинада, пачку соли,
пакет гречки и упаковку охотничьих спичек. В
камбоджийской забегаловке «Пень-Пнём» вымолил за
двойную цену две булки чёрного хлеба.
За наполовину поваленными плитами забора,
служившего бесплатным туалетом, прятался блошиный
рынок. Там я купил большой складной нож, выцветший, но
прочный рюкзак, а на свалке подобрал пустую пластиковую
двухлитровую бутылку и трехлитровую вскрытую
консервную банку с засохшими остатками томатной пасты --
кашу варить.
За рынком сразу начинался лесок из березок, осинок и
ольшаника.
Спасибо
Международному
фонду
экономического развития за то, что он потребовал от
властей нашей страны провести радикальные реформы в
области экономики. Все сельхозпредприятия враз
обанкротились и самоликвидировались. После
прогрессивных реформ пахотные поля заросли орешником,
хмызняком, лозняком, тальником и прочими кустарниками,
в зависимости от влажности и кислотности почвы. За
высокими кустами я безопасно доберусь до заброшенного
заповедника «Бобровая хатка», рай для бобров, нутрий,
ондатр, водяных крыс и, разумеется, выдры. И ни один
Михаил Харитонов: «Долг»
8
вертолётный патруль меня не засечёт.
Хуже нет, чем продираться по переплетённому гущару
веток высоких кустов, но страх тюремной неволи и
физических издевательств в лагере – справный кнут для
беглеца. С ободранным колючками лицом и весь в поту, я
наконец добрался до болота с двумя островками
посередине. Ещё не дойдя до воды, я оставил в жирной
болотной почве, поросшей осокой, мои туфли. Когда шагал
по протоке к острову, ноги вообще уходили в ил по колено.
В самом глубоком месте я проплыл метров пять до
мелководья у берега островка, подгребая одной рукой, а
другой держа над водой рюкзак. На островке отыскал самое
сухое место у подножия раскидистой ивы, готовой рухнуть
под собственной тяжестью от старости. Разделся принялся
выжимать мокрую одежду.
На спокойной глади воды плавали яркоголовые
