— Почему у вас дуга красная, господин «художник» от слова «худо»? Дуга должна быть зеленая! И вообще, нам надо, чтобы тройка скакала не справа налево, а слева направо, не то подумают, что мы большевики! Что вы скажете на эту афишу, monsieur Марк?
— Почему снег не белый, а какой-то голубой? Могу я за мои деньги иметь белый снег, или не могу?
— Ну, это — ничего, monsieur Марк: это — немного модерн.
— А если дама закапана, это — тоже модерн?
— Это капает снег.
— Ну, если это снег, тогда закапайте всю афишу…
Разговор прерывается, потому что, забыв о художнике, директоры, покупатели, распространители, шеф пропаганды, продукторы уходят завтракать…
За третьей дверью — тишина. Но когда дверь открывается, оттуда выбегает человек, на лице которого — ужас. Подробности разговора за третьей дверью неизвестны. Известны лишь последние слова Горфункеля: «я не сентиментален», после чего собеседник вышел от Горфункеля нищим. Если на другой день газеты не сообщат о новом самоубийстве, то, вероятно, потому, что человек, раздетый в третьей комнате, равен Горфункелю, и скоро снова оденется с иголочки и будет тщиться раздеть Горфункеля.
Часа через два шеф пропаганды скажет продуктору:
— А что с афишей? Он ведь стоит, как нанятой, и ждет.
Но господин Марк ответит:
— Ничего, подождет: он же — художник!
Рубленые котлеты, салат из свеклы, салат Оливье, пирожные с разноцветными пупырышками, селедка, коркуновские огурчики, чайная колбаса, халва, всякая снедь — разложены по блюдам, тарелкам и банкам в бакалейной русской лавочке, что на улице Convention; смирновка, рябиновка, сливянка, спотыкач; советские консервы: осетры, бычки, черешня; сладкие булочки вертушками и подковками, с вареньем, с толчеными орехами, залитые сахаром, посыпанные маком. На стене — картонка с надписью:
«Приходящего ко Мне не изгоню вон»
(Ин. 6, 37).
«Вы, у которых нет серебра, идите, покупайте и ешьте; покупайте без серебра и платы»
(Ис. 55, 1–3).
На другой картонке напечатано:
La maison ne fait pas de crédit.
На выручке — копилка убежища русских инвалидов с трехцветным российским флажком…
Накрапывает разговор:
— Помнишь двух девочек в Крыму, в Судаке?
— За которыми бежали? Они спаслись вплавь?
— Такие китаяночки, с раскосыми глазами. Помнишь, это было там, немного направо? Дочери полковника. Там еще была такая колясочка. Ну, ты должна помнить: подальше, на той стороне. Она еще была влюблена.
— Ах да, конечно, конечно. Я еще сказала «цып-цып-цып!» Мы безвыходно сидели, не выходя. Она поступила в консерваторию…
