Мы с Уитни выбрали столик на солнышке и только собрались насладиться кофе латте, как к нам подвалил мужик лет тридцати с грубоватым римским профилем: нельзя ли ему с приятелем к нам присоединиться? Он ослепил нас чересчур белоснежной улыбкой и, поигрывая чересчур тугими бицепсами, потянул к себе стул. В нашем согласии он не сомневался. Сейчас уж не помню, что сказала Уитни, но отшила она его мастерски. «Римлянин» презрительно пожал плечами, задвинул на место стул и, плюхнувшись за соседний столик, проворчал что-то насчет «закомплексованных телок», чем привел в ужас своего приятеля — с виду спокойного, ладного мужчину с черными кудрями и глазами цвета морской воды, в спортивном пиджаке несказанной красоты. Когда «римлянин» отправился за пачкой сигарет, синеглазый подошел к нам и скороговоркой извинился за приятеля.
Уитни небрежно кивнула. Сомневаюсь, что она вообще поняла, откуда он взялся, я же исподтишка приглядывалась к нему с начала «римского вторжения». Парень был не совсем в моем вкусе, во всяком случае, тогда меня привлекал другой тип: вот уже несколько лет я увлекалась блондинами, по виду скорее мальчиками, чем мужчинами, как правило, сантиметра на три ниже меня и на полгода моложе. А этот — черноволосый, высокий и взрослый; костюм продуман, тщательно отутюжен и недешев. Лет ему не больше тридцати, а уже при деньгах. Бизнесмен или юрист? — прикидывала я. Поразмыслив, решила, что все-таки юрист. Таким мягким, интеллигентным взглядом может обладать только человек, собиравшийся в науку, но по здравом размышлении выбравший профессию, которая дает больше шансов сделать карьеру. Так решила я — и оказалась права.
Это выяснилось несколько часов спустя, на скамейке в Вашингтон-сквер. С Уитни мы распрощались у входа в метро, обменявшись уверениями в дружбе, которым изначально не суждено было сбыться, потому как подружкам врать не положено, а я наврала, что мне срочно нужно ехать на другой конец города. Как только Уитни благополучно скрылась из виду, я развернулась и припустила назад к кофейне, моля всех богов, чтоб он еще не ушел. И боги были милостивы ко мне — я влетела как раз в тот момент, когда он золотым пером «Монблан» ставил кудрявую роспись на чеке. Он поднял на меня глаза, я сделала несколько неуверенных шагов в противоположную сторону, остановилась, улыбнулась и направилась к нему, точно мы давно уговорились о встрече.
— Том. — Он протянул руку доверчиво и учтиво (ужасно трогательное сочетание). — Вы очень красивая. Могу я пригласить вас пройтись?
