— Вставай. Беги внешний круг.
Я знаю, что два-три ребра он мне поломал. Он, думаю, тоже знает.
Я заживляю их и медленно встаю.
Он тут же наносит мне удар и сбивает с ног. Потом пинает. Снова ломает мне ребра. Я лежу.
— Я сказал, вставай, беги внешний круг.
Я могу заживиться опять, но плохо. На сегодня моя способность к заживлению исчерпана. Я медленно встаю. Медленно начинаю бежать.
На бегу я говорю себе расслабиться. Забыть о них. Притвориться, как будто их нет на свете. Я пробегаю круг и едва успеваю заживиться к его окончанию.
Темноволосый подходит ко мне и разглядывает мою грудь. Синяков нет.
Тут подходит Охотник, в руках у него что-то вроде дубинки. Я гляжу на Селию, но она смотрит в землю.
Когда он заканчивает, я остаюсь лежать. Дубинка была странная. Кажется, у меня ничего не сломано, но самочувствие странное.
Темноволосый подходит и встает надо мной.
— Заживиться можешь? — спрашивает он. — Встать можешь?
Да, встать я могу. Я встаю на колени, но тут у меня все начинает кружиться перед глазами, и я ложусь опять — лежать так хорошо.
Когда я открываю глаза снова, передо мной сидит на корточках Селия.
Я спрашиваю ее:
— Уехали?
— Да.
— Я полежу здесь.
— Да.
День близится к вечеру, и я полностью исцелился. Я получаю добавочную порцию рагу и хлеба. Селия молча смотрит, как я ем.
Я говорю:
— Типичные Белые Ведьмы. Добрые, нежные, сострадательные натуры.
Селия не отвечает.
— Я бы не возражал, но ведь я на них даже не плюнул.
Селия все молчит, и я захожу с другого боку.
— Вряд ли это так важно; Предводитель Совета приехать не потрудилась.
— А ты знаешь, кто был тот блондин?
Я пожимаю плечами.
— Это Сол О’Брайен. Его недавно назначили исполняющим обязанности Предводителя Совета.
Я киваю. Интересно, значит, дядюшка Анны-Лизы попер в гору.
— А кто был тот Охотник?
Селия коротко усмехается. Я даже перестаю есть, чтобы взглянуть на нее.
— Я думала, ты знаешь. Это был Клей.
— А! — Значит, меня приезжал проверять главный Охотник. — А другой, темноволосый? Он кто?
— Сказал, что его зовут мистер Уолленд. Я его раньше не видела.
Я приканчиваю рагу и досуха вытираю миску остатками хлеба. Потом отодвигаю ее и говорю:
— Я решил дать вам выиграть все поединки, чтобы вы не позорились.
— Очень заботливо с твоей стороны.
— Только едва ли их это впечатлило. Мои проигрыши. Если уж я не могу побить даже вас, куда мне тягаться с Маркусом.
— Возможно.
— И я даже не пытался ударить Клея.
— Мудрое решение.
Я тоже так думаю, хотя, знай я тогда, что это он…
