— А ты сам как думаешь?
— Наверное, нет… Точно нет.
— Тогда зачем спрашиваешь?
— Так, для поддержания беседы.
— Ну, тогда лучше поддерживай.
Я как раз рисую ее рот. У нее широченная улыбка, от который ее толстые губы кажутся не такими уродливыми и даже более интересными. Мне хочется нарисовать ее возле моей клетки стоящей навытяжку, с ключами в руках и выражением, которое иногда появляется у нее на лице и сильно напоминает жалость. Наверное, потому она и взялась за эту работу.
— Ну? — спрашивает она.
— Ну что?
— Я же знаю, ты что-то хочешь спросить.
Как это она узнала?
— Хммм. Ну-у. Интересно просто… Как случилось, что вы стали моей тюремщицей?
— Учителем и опекуном.
— Желающих, надо полагать, было не так много. — Я уже заканчиваю рот, когда кислое выражение оригинала чуть смягчается.
Она поворачивается ко мне, сменив позу.
— Думаю, что против меня ни у кого не было шансов.
— Вы хотите сказать, что никого, кроме вас, вообще не было?
Я жду, но она ничем себя не выдает.
— А ваша собственная жизнь до того пуста, что сидеть здесь, в этом богом забытом месте, и служить тюремщицей невинному ребенку вам кажется вполне подходящим занятием.
Тут она начинает по-настоящему улыбаться.
— Да и оплата наверняка не слишком высокая.
Она едва заметно кивает.
— Посадить под замок, избивать, наносить увечья, как телесные, так и духовные, мальчику, которому нет еще шестнадцати лет… который не сделал никому ничего плохого… это, несомненно, плюсы вашей работы.
— Да, — говорит она. — Это все плюсы.
Улыбка погасла, но ухмылка не вернулась. Приняв прежнюю позу, она сказала, не глядя на меня:
— Маркус убил мою сестру.
Тогда она должна быть в списке. Я не знаю фамилии Селии. Я спрашивал раньше, но это, по-видимому, не имеет значения.
— Какой у нее был Дар?
— Составление снадобий.
Я киваю.
— Маркус тоже может… как вы… ну, это, с шумом?
— Это есть в списке?
— Вы бы поосторожнее. Он наверняка не прочь получить ваш Дар.
Мы снова молчим.
Я и раньше догадывался, что имею для Селии какое-то значение, точнее, значение имеет то, что я сын убийцы ее сестры. Список убитых Маркусом велик, поэтому она просто не могла не знать лично кого-либо из них. А тут дело гораздо круче — он убил ее сестру.
Я говорю:
— Но я ведь не Маркус.
— Знаю.
— Я не убивал вашу сестру.
— Несправедливо, правда? Но, по-моему, один шанс из тысячи за то, что ему небезразлична судьба его сына, все же есть, и тогда его наверняка бесит то, что тебя здесь держат.
— Он знает, что я здесь?
