Они быстро улеглись в постель и заключили друг друга в объятия. Джеральд старательно не смотрел в сторону окна, и никому из них не пришло в голову его открыть, хотя обычно они не закрывали окна на ночь.
— Раз мы спим на такой кровати, может, задернем полог? — спросила Фринна. — Устроимся поуютнее? После этого проклятого трезвона?
— Мы задохнемся.
— Когда у всех были кровати с пологом, разве кто-нибудь задохнулся?
— Они закрывали полог только в тех случаях, когда в комнату могли войти люди.
— Милый, ты дрожишь. Давай все-таки закроем.
— Лучше давай займемся любовью.
Его нервы были натянуты до предела, и он напряженно вслушивался в тишину. Ни с улицы, ни из самой гостиницы не доносилось ни звука: ни скрипа половицы, ни шагов крадущейся кошки, ни далекого уханья совы. С тех пор как прекратился колокольный звон, он боялся посмотреть на часы; ему было страшно подумать о том, сколько темных часов осталось до их отъезда из Холихейвена. Он ясно видел перед собой коленопреклоненного коменданта у темного окна, словно их разделяли не толстые стены, а прозрачная кисея; и угловатое существо, которое он видел на улице, оно носилось туда и обратно по его памяти.
Но вскоре в нем начал раскрываться бутон страсти, медленно, лепесток за лепестком, как красный цветок фокусника, который без земли, солнца и воды растет прямо на глазах. Затхлая комната наполнилась нежной истомой, волшебными ароматами. Прозрачная кисея вновь превратилась в прочную стену, а пророчества старика — в обычное безумие. На улице наверняка никого не было, как нет и сейчас — все это лишь обман зрения.
Хотя, скорее всего, его обмануло не зрение, а их любовь — это она заставила забыть о времени, о часах, которые прошли после наступления тишины. Вдруг Фринна прижалась к нему, и он услышал шаги на улице и громкий призывный голос. Шаги гулко раздавались по мостовой, их было слышно даже сквозь закрытое окно, а в резком голосе звучала одержимость уличного проповедника.
— Мертвые восстали!
Ни сельский акцент, ни гортанное вибрато не могли исказить или скрыть смысл этих слов. Поначалу Джеральд лежал тихо, слушая всем своим телом, сосредоточив внимание на приближающихся звуках; потом вскочил и подбежал к окну.
По улице бежал плотный длинноногий мужчина в тельняшке, то на секунду появляясь в свете фонарей, то исчезая из виду и превращаясь в призрачное видение. Он выкрикивал свой радостный призыв и перебегал с одной стороны улицы на другую, размахивая руками. Джеральд обратил внимание на искаженные черты его обветренного лица.
