— Добро пожаловать, господин президент, — произнес некто смуглый, не то креол, не то моджахед. — Желаете отдохнуть, или проводить вас в кофейный зал?
— Э-э-э… — собрался с мыслями Цепрянец. — Позвольте, молодой человек, а когда я смогу увидеть графа?
— Магистр примет вас в любой момент.
— Очень хорошо, тогда проводите к нему. А кофе подождет, и отдых тоже.
…Двери, двери. На дверях — пентаграммы, внутри пентаграмм — рогатые и безрогие, длинные и короткие, узнаваемые и неузнаваемые твари. Все это вспыхивало ярким светом, когда люди проходили мимо.
Одно изображение приковало взгляд президента: ундина с длинным хвостом и гигантских размеров сиськами, похожими на надувные шары. По мере того, как Цепрянец глазел на эти своеобразные особенности рельефа, картинка пришла в движение: ундина плеснула хвостом по нарисованной воде и обдала зеваку фонтаном вполне материальных брызг. Лукаво сощурилась, колыхнула внушительным бюстом и высунула длинный зеленый язык.
Президент мотнул головой — наваждение не исчезло. В панике он перевел взгляд на противоположную стену. Здесь на двери красовалась туша спящего звероподобного монстра, сплошь поросшая анютиными глазками и львиным зевом. Цветочки шевельнулись, зверь вздохнул…
— Вы в порядке, господин президент? — спросил полукреол-недоараб.
Цепрянец набрал в грудь воздуха и кивнул. Дальнейший путь он проделал, глядя строго в затылок провожатого и стойко игнорируя вспыхивающие то слева, то справа пентаграммы.
…Тяжелая дубовая дверь без рисунков и символов. Сопровождающий постучал. Ухнула сова. Пролетела летучая мышь. Из-за угла, лязгая цепями, выскочил безголовый призрак, не вписался в поворот, рухнул на гранитный пол и растекся светящейся лужицей. «Вот непруха», — пожаловалась лужица и вытянулась вверх, возвращая себе прежние очертания. Фантом намотал на руку обрывки цепей и побежал дальше.
Из-за двери раздалось: «Si puo»[1].
Его светлость стоял спиной к вошедшим. Высокий, грузный, копна черных волос с проседью.
— Привет, старина, — не оборачиваясь, проговорил он с легким итальянским акцентом. Голос был незнакомый, а вот интонация кого-то смутно напомнила президенту. Ладно, так или иначе скоро все выяснится.
Провожатый помог политику опуститься в кресло и молча ушел.
Цепрянец ждал, скользя взглядом по стенам и столам комнаты. Утомившись изумляться за нынешние сутки, просто отметил, что лаборатория вполне обычная, так, ничего себе древняя лаборатория. В такой вполне мог трудиться доктор Фауст, или, скажем, Авиценна… продажная шкура Авиценна… тьфу, проехали.
