Но сейчас мне в голову не приходит ничего другого, что сможет сработать. Что смогло бы заставить моего босса слезть с меня. Что было бы способно заполучить разрешение Майкла на увольнение Стейси до того, как та сможет опубликовать те фотографии.
И если бы только это глупое соглашение было не с Джеймсом... может быть...
Я качаю головой, и Джеймс должен принять это как "Нет". Он смеётся, раскатистый звук раздается из его горла, и когда смех становится глубже, он становится громче.
– Я и не думал, что ты согласишься. Ты не выглядишь, как женщина, которая молит хоть о чем-то. – В его глазах загорается огонь. – Даже о сексе.
– Мы встречаемся не ради этого, – говорю я, пытаясь его заткнуть.
Даже если то, как он сказал "секс", вызвало у меня головокружение. Я разгибаю ноги и выпрямляюсь на месте.
– Ты же не молишь о нём, верно? – продолжает он, игнорируя меня. – Ставлю на то, что это мужчины молят тебя о нём. Это они падают на колени, царапая твои бёдра, жаждущие гораздо большего, чем просто целовать и лизать землю, по которой ты проходишь.
Не могу сказать, говорит ли он с сарказмом. Его голос довольно серьёзен. Он держит стакан в воздухе, но без явного намерения, чтобы поставить его либо сделать глоток. Его взгляд сосредоточен на мне. Избегаю его глаз, слишком смущённая тем, насколько он завёл меня. Я прижимаю руки к коленям, чувствуя трепет от напряжения, возникшего внизу живота.
– Я...
– В конце концов, ты можешь позвонить этим мужчинам. Но ты не станешь. Ты знаешь, что они лишь мальчики. Ты не можешь справляться с ними – ты не их мамочка.
Я давлю на колени ещё сильнее, и снова покалывание внизу. По позвоночнику проносится дрожь. Мой рот на секунду открывается, прежде чем я ловлю себя на этом. Он улыбается.
– Тебе нужен настоящий мужчина, кто-то такой, с кем ты сможешь быть на равных. Не тот, кто трусит, когда аргументы повисают в воздухе. Не тот, который избегает конфликтов, общества или близости. А тот, который может, – он поднимает со стола свободную руку ладонью вверх и качает ею, как будто взвешивает что-то невидимое, – терпеливо добиваться от тебя каждого судорожного вдоха и шёпота удовлетворения.
Я вспыхиваю, и моё лицо с каждой минутой горит всё больше. Его глаза в единении со словами преобладают над тем стыдом, что я чувствую.
– Во всяком случае, – продолжает он, – я думал так раньше. Но ты позвонила мне. Ты привела меня в тот же бар, в который притащил тебя я. Ты едва посмотрела на меня, прежде чем сесть. Этот огонь внутри тебя исчез.
