Но я отвлеклась.
Секс по телефону — я была девственницей в этом.
Лукас заявил, что он тоже, хотя у него всегда был грязный ротик — это было одна из его особенностей, что заводила меня. Он не боялся выражать свои, даже самые непристойные мысли и желания. Я, в свою очередь, приучала себя не быть зажатой и произносить некоторые слова. И привыкнуть к их звучанию в исполнении моего девчачьего голоса. Произносить их в своей голове было одно, но, чтобы говорить их вслух, было необходимо бесстрашие, которого у меня не было.
Но я быстро училась.
Вскоре я начала наслаждаться теми возможностями, которые дают мне непристойные слова. На работе в течение дня я думала о новых способах, чтобы совмещать их, фантазировала о том, как описать их, думала о том, что он сделает с моим телом, и что я хочу сделать с его.
И затем были наряды.
Лукасу нравилось знать, что на мне надето, и я знала, что он наслаждался, когда видел меня в нижнем белье — в красивых кружевных вещицах розового, белого или черного цвета, классических и сексуальных. Он отправил мне несколько подарков, но я также прибрела кое-что, что я называла «Мой Гардероб Для Секса По Телефону», и ему нравилось, когда я отправляла ему свои фотографии в чем-то новом.
Ладно, однажды я сказала ему, что на мне надет корсет, стринги и туфли на высоких каблуках, когда на самом деле я была во фланелевых штанах с кроликами на них и серой футболке с «Детройт Тайгерс»>1 с вырезом на шее. Я не была подготовлена, понятно?
Но в основном наши разговоры проходили как сегодня.
— Итак. Что на тебе надето?
— Мммм, боюсь, ничего слишком сексуального. — Иногда я дразнила его, позволяя ему думать, что у меня намерения лишь хорошей девочки, когда я поднимала трубку.
— Это сексуально, если оно на твоем теле. Расскажи мне. — Его голос опустился до низкого шепота, и это сказало мне, что он возбужден. Иногда мы разговаривали часами, прежде чем он использовал этот голос на мне, а в другие разы, как сегодня, проходила пара минут между «Привет» и «Что на тебе надето?».
— Белые трусики. Черное кружево вокруг каждого бедра. Маленький черный бантик сверху.
— Это все?
Я мягко рассмеялась.
— Да.
Тишина, в течение которой я представляла, что он становится твердым. От этого мои соски закололо, и я затаила дыхание.
— Ты в кровати? — я представляла его в Нью-Йорской квартире, лежащим на кровати, без футболки, одеяло отброшено, и он поглаживает себя. Возбуждение наполнило мои внутренности, когда я представила, как он обернул руку вокруг своего твердого члена — Боже, я хотела этого.
