— Ладно. Раз вы все равно заняты в библиотеке, может, изволите помочь мне с одним делом?
— М-м?
— Я наткнулась на кое-какую тревожную информацию о Зирроде. Мне нужно найти одного человека, который сможет пролить свет на всю эту дурацкую историю.
— Напомните-ка мне, не то ли это место, где вас чуть не убила мертвая воронка?
— То самое. Но сейчас дело не во мне. Я напала на след чего-то серьезного, больше похожего на заговор, чем на геопатогенную катастрофу. В этом замешаны высшие чины Ордена, потому прошу вас хранить молчание ради вашей же безопасности.
— Я нем, как пойманный лазутчик, — заверил Ивар.
— Тогда нужно, чтобы вы достали словари всех языков и диалектов мира, включая потусторонние.
— Да вы, наверное, шутите? — Библиотекарь округлил глаза и озадаченно пригладил взъерошенные русые волосы. — Помилуйте! Мне придется перебрать сотни томов! Дайте хотя бы наводку.
— Ищите язык, в котором преобладают рычащие звуки. Что-то похожее на «errda um rrdat» — единственная зацепка. Больше мне ничего не известно.
— Хм… хм… Никогда не слышал ничего подобного.
— Не зацикливайтесь на этой фразе, вполне возможно, что мне передали неправильное произношение.
— Рычащие звуки, значит. Поглядим, что я смогу сделать. Заходите через пару дней, может, что найдется.
— Спасибо, Ивар. В сотый раз. — Я доверительно положила руку ему на плечо.
— В этот раз не буду говорить «не за что», — заулыбался библиотекарь. — Уже уходите?
— Хочу побеседовать с Браном Геррке, пока его не убили.
— Это тот путешественник, охотник за аномалиями? Нет в вас жалости.
— Жалость — глупое чувство, в отличие от сострадания. Но и в сострадании нет смысла, если не можешь помочь.
— Мы можем спрятать его на время у меня в кабинете…
— И вы будете носить ему бульон в баночке, — фыркнула я. — Тоже мне убежище! Ивар, ваш кабинет найдет всякий, кто знаком с конструкцией секреток. А таких любителей тайников в Ордене очень много. Я не хочу подставлять вас под удар.
— А Брана?
— Бран знал, на что шел. Готова поспорить, что представители Ордена предупреждали его не лезть в это дело.
— Значит, его можно принести в жертву?
— Я не приношу никого в жертву, я просто не вмешиваюсь. Думаю, Геррке — большой мальчик и, раз он все еще жив, может о себе позаботиться.
— Возможно, вы правы. Когда вы говорите такие вещи, это кажется разумным и правильным, но… все же я не могу так хладнокровно решать, кому жить, а кому умереть.
— Опять вы за свое! — Я начала злиться. Как можно не понимать очевидного? Последующие слова дались мне нелегко. — В данном случае я ничего не решаю. Сейчас у меня нет сил противостоять тому, кто придет за Геррке. Если я решусь на открытый конфликт, подставлюсь по-глупому. Он узнает, что мне известно, и убьет.
