Я окончил школу с медалью. Но поступал на общих основаниях, экзамены сдавал все. Даже в сельской местности учителя добросовестно относились к обучению детей. Никакого платного репетиторства тогда не было, а с отстающими учителя занимались на общественных началах. Вообще в то время в школах были очень дружные коллективы. В нашем классе, например, были очень сплочённые компании. С возрастом дружба завязывалась между ребятами и девчатами. У некоторых даже любовь зарождалась, которая потом у части перерастала в семейную жизнь.
В девятом классе мне нравилась одна девочка, её звали Леной. Сестрёнка у неё была – Татьяна, на полтора года младше Лены. Училась она на класс младше. На неё я тоже засматривался. Не удивительно! Она была прямо модель, картинка, как мы тогда её называли, словом, красавицей была… Хотя и сейчас она такая же красивая.
А Лена, с которой я начал дружить, она хоть и красивая, но ревнивая! Когда мы только начали, всё вроде бы нормально шло, а когда мы уже стали встречаться, она как-то изменилась. Приходил к ним в гости, а Татьяна там рядом – красивая, стройная, щёчки с румянцем… Только я на неё взгляд брошу, как Лена сразу в бок меня толкала: «Ко мне ты пришёл, или на сестру мою глазеть?» – сердилась она.
Родители её были очень гостеприимны. По тем временем у них был хороший и большой дом. Двухэтажные в то время было запрещено строить законом, однако у них был дом, в котором второй этаж считался мансардой, что было разрешено. Поэтому жилище их выделялось в станице среди других. Крыша заканчивалась на уровне первого этажа, и второй этаж считался мансардой, хотя на «мансарде» было три просторных комнаты. Отец её Иван Арсеньевич, мощный казак с усами и казацким чубом, работал механиком в совхозе. Мать её была бухгалтером. Вместе с детьми они жили в этом доме. При этом на участке росли только фруктовые деревья и цветы. Помню, я очень стеснялся есть при них персики, которыми они меня угощали. Персики у них были такие, что в ладонь не помещались, а если начинать его кусать, то сок сочился по персику, по рукам, по губам – настолько они были сочные… Я опасался соком испачкать рубашку и брюки. Да и к тому же, не хотелось мне выглядеть перед родителями и девчонками небрежно, неаккуратно. Поэтому я всегда отказывался от персика. Сейчас я ем персики уже по-другому: ножом отрезаю дольку над блюдцем. Брюки с рубашкой остаются чистыми, как и скатерть. Но тогда я до этого ещё не дошёл. Отказывался, хотя мне персики очень нравились…
