Однажды я услышал сигнальный звон. Это означало, что паромщик срочно меня вызывает. Я не знал зачем, но раз сигнал был, значит, дело срочное. Я бегом побежал к парому. Несмотря на то, что условные знаки позволяли мне зайти, я решил вызвать паромщика. Вызывал тоже условными сигналами: нужно было дважды иволгой, потом сойкой, на третий раз снова иволгой прокричать. Вышел паромщик и, улыбаясь, пригласил меня зайти, сказал, чтобы я не стеснялся. Зайдя к нему, я остановился как вкопанный. В доме сидел твой отец – Петр Федорович. Он обнял меня и спросил, как я тут живу-поживаю. Я рассказал ему, что нахожусь в розыске, что меня оклеветали и хотят посадить как бандита. Объяснил, что вынужден скрываться.
– Паромщик мне сказал, что ты здесь какой-то лагерь организовал, голодных подкармливаешь, – сказал Петр Федорович.
– Есть такое.
– Пойдем, покажешь.
По дороге он стал меня обо всем расспрашивать, я ему все рассказал. Подробно рассказал, как я видел воровство завхоза, как сообщил обо всем директору, но мне не поверили, как они меня обвинили в воровстве в детдоме, как мне пришлось бежать, как здесь мне паромщик помогал. Рассказал, сколько здесь кругом детей голодных бегало. Рассказал и о том, что я организовал для них лагерь, что мы ловим рыбу и собираем грибы-ягоды.
– Сколько у тебя там уже человек? – спросил Петр Федорович.
– Со мной уже сорок человек живет, питаемся два раза в день.
Так и дошли мы до моего лагеря. У меня сигналки стояли, я дал сигнал, чтобы все попрятались, чтобы никого не видно было. Придя на место, Петр Федорович улыбнулся. Перед ним ничего не скроешь – он видит все.
– Да, хорошо. Тебе партизанская жизнь пошла на пользу. Выводи свой отряд.
Я дал сигнал, все выбежали и выстроились. Старший дежурный рапортовать хотел мне, но я поспешил предупредить его:
– Нет, командиру рапортуй.
Тот отрапортовал, что в отсутствие командира никаких происшествий не было, что обед практически готов. Раз готов – сейчас будем снимать пробу. Пока все занимались своими делами, я провел Петра Федоровича по территории, показал землянку, купели, горячий источник, показал, где мы рыбу ловим. Когда уха была готова, я сказал, чтобы две миски принесли нам на дегустацию. Петр Федорович очень удивился, попробовав эту уху. Уха был в меру посолена, чувствовались специи, которые мы собирали в лесу: дикий лук, чеснок и щавель. К ухе обязательно подавался небольшой пучок этих растений, который каждый обязан был съесть.
