Стояло легкое июльское лето. Низкие облака обложили деревни густыми сумерками. Березняки шумели густо. Я возвращался к дому лесной дорогой через одинокие полусонные хутора.
Я вышел к одному из них и сразу почувствовал горьковатый запах оттопленной бани. Баня была в нескольких шагах. Из нее жарко пахло вениками. Мне показалось, что за кустом возле предбанника кто-то стоит.
Я замер и услышал тихий девичий разговор. Голосов было три. О чем они говорили, не знаю: листва шумела, да и голоса были похожи на шум листвы.
Вдруг они смолкли. Кто-то сделал несколько босых шагов, насторожился, выглянул из-за куста, и все разом кинулись в баню.
Я знаю, что в темноте из бани девушки порой выходят сушить волосы. С распущенными косами они стоят под березой и то разговаривают, то слушают ветер, и смотрят в землю, и переступают с ноги на ногу.
Приходит вечером шестилетний мальчик Миша в избу, садится в угол и слушает, о чем взрослые разговаривают. А взрослые говорят о счастье.
Когда все устали от разговора, Миша этак спокойно заявляет:
— А я сегодня счастливый.
— Отчего это ты такой счастливый?
— Две конфетки на дороге нашел.
Вот тебе и оказия… Говорят, если надеть рубашку счастливого человека, сам гораздо удачливей станешь. Хотел было я снять с Миши рубашку, да остановился, подумав: «Куда мне, такому большому, коротенькое детское счастье».
Ночью просторы черны и холмы кажутся сплошь затянутыми лесом. Над деревушкой в такую пору нависает ощущение оторванности. Лампы не светят, только у околицы горит распахнутое в звезды окошко да устало сидят девчата, приехавшие из Шарьи на уборку. Медленно одна вытягивает пародию на вологодские частушки:
По деревне идётё,
поетё, играетё,
мое сердце надрываетё
и спать не даетё.
Нехотя замолкает. Вторая осторожно, словно высвобождая мелодию из-под каких-то приятных воспоминаний, поет мальчишескую запевку:
Эх, конь вороной,
белые копыта,
когда вырасту большой,
налюблюсь досыта,
И опять тишина. Из-за леса ветер гонит под окна запах перестаивающей ржи. Вдруг за ближним лесом из оврага кто-то огромный мазнул по небу длинным желтым пальцем. Через некоторое время выбираются из оврага и двигаются с рокотом на деревню два пока еще неразличимых огромных существа. Они, осторожно переваливая через выбоины, опасливо ощупывают незнакомую землю длинными желтыми пальцами. Ночь темна.
— Самоходки с Кубани идут, — сонно говорит с полатей Санко, разъездной почтальон, а потому самый осведомленный человек, — сегодня утром их цельную полсотню пригнали.
