— Довольна? — удивленно переспросила Джейн. — Конечно, нет! Чему же здесь радоваться? Мне жаль — очень жаль покидать Хайбери, мой дом, тетю Хетти, бабушку.
— Но ты ведь живешь в маленьких темных комнатах, так заставленных мебелью, что там даже трудно ходить, и твоя бабушка совсем старая, а тетя Хетти все время болтает — она сама так говорила. Как же ты это выносишь?
— Извини, — проговорила Джейн, судорожно вздохнув. — Мне надо идти домой. Меня ждут. Миссис Коул придет на чай, чтобы попрощаться со мной.
— Миссис Коул? Но подожди! Прошу тебя, подожди минуту! — воскликнула Эмма. — Я должна тебе кое-что сказать.
Джейн послушно остановилась, но, ничего не дождавшись, повторила:
— Тетя Хетти будет волноваться. Мне надо идти, Эмма.
Эмма еще некоторое время колебалась, потом быстро выпалила:
— Это платье выглядит на тебе лучше, чем на мне. Оно стало симпатичнее, когда убрали бисер. Но я не думаю, что такие платья из такой ткани можно носить в Лондоне. Из кашемира будет лучше.
— Я не знаю… Полагаю, те люди — Кэмпбеллы — скажут мне, в чем можно ходить… прощай, — скороговоркой проговорила Джейн и побежала по дорожке, оставив Эмму в одиночестве под кедром.
Выйдя через дверь в стене, Джейн замедлила шаги и задумалась о тех нескольких словах, которыми обменялась с Эммой, и о том, что сказала миссис Хилл. «Нет, — решила она, — я не согласна с тем, что Эмма важничает. И вовсе она не много о себе воображает. Просто ей очень трудно угодить, когда речь идет о других людях. Ей все очень быстро надоедает».
Она вспомнила слова Эммы: «Ты уезжаешь в Лондон? Ты довольна?»
«Как будто, — подумала Джейн, — она мне завидует. И сама хотела бы поехать. Но ведь у нее есть отец, который не надышится на нее, любящая сестра, добрая гувернантка, друзья вроде мистера Найтли, хорошая одежда, игрушки, большой дом, красивый сад… Почему же ей все мало?»
Подбегая к дому, Джейн неожиданно подумала: интересно, у Кэмпбеллов есть пианино?
Вернувшись домой, она с огорчением узнала, что заходил мистер Найтли, чтобы попрощаться с ней, двадцать минут посидел с тетей и бабушкой, но потом был вынужден уйти на встречу церковных старост.
