9 марта 2005 года на пленарном заседании Госдумы я задал вопрос Генеральному прокурору В.В.Устинову по поводу возможности ознакомления с результатами проведенного расследования по «Катынскому делу». В ответе, отраженном в стенограмме, Устинов разъяснил, что открытые выводы расследования опубликованы и являются общедоступными, а с прочими результатами расследования, в которых есть признаки государственной тайны, могут знакомиться лица, имеющие соответствующий допуск. Депутаты Государственной Думы имеют доступ к государственной тайне.
Так я оказался в здании ГВП, где несколько часов читал постановление о прекращении дела и пролистывал отдельные тома. Читать само дело — полторы сотни томов, было невозможно. Потому что это был хаос. Разобраться в нем стоило бы нескольких месяцев труда. Я такую роскошь позволить себе не мог. Мое внимание сосредоточилось на итоговом документе. И он поразил меня своей нелогичностью, низким уровнем культуры. Такое впечатление, что эти шесть десятков страниц просто списали по фрагментам из разных частей дела и скрепили выводами, которые из этих фрагментов никак не следовали. Это была халтура. Все «расследование» свелось к тому, чтобы не допустить к делу никого. Ничего «секретного» или «сов. секретного» в материалах и заключительном постановлении на было и в помине. Секретность покрывала тайну: отсутствие факта расследования и постыдность итога. Такой итог стыдно было публиковать.
Меня поразил легкомысленный ответ кураторов «Катынского дела» в ГВП на мой вопрос: «Изучались ли материалы комиссии Бурденко? Есть ли основания считать их недостоверными?». Оказалось, что не изучались, потому что «и так ясно, что это фальшивка». Это подвигло меня к продолжению работы по «Катынскому делу».
Особенно важным в этом деле было изобличение государственной измены там, где ее присутствие было очевидно в 1991 году. На глазах руководства КГБ был разрушен Советский Союз, государственная безопасность подверглась убийственной атаке, но всесильная спецслужба и пальцем не повела. Не по тем ли причинам, что было фальсифицировано «Катынское дело»? На фальсификацию указывал факт, открытый в июне 2004 года. В архивах нашлись документы о трех лагерях особого назначения близ Смоленска (Вяземлаг), где до 1941 года содержались бывшие польские военнослужащие и государственные чиновники, вывезенные в апреле-мае 1940 г из трех спецлагерей НКВД. Всего здесь содержалось около 8 тыс. поляков, еще какое-то количество — на отдельных лесозаготовительных пунктах. Это была своеобразная трудовая армия, разбежавшаяся с приближением наступающих немцев или захваченная ими. Данный факт не нашел отражения в расследовании ГВП. Власть полностью устранилась от необходимости защиты национальных интересов. Историческая правда интересовала только общественных активистов.
