В вестибюле Гриффина встретили полдюжины вышколенных лакеев, не считая их прежнего дворецкого, за четырнадцать лет еще больше отточившего свои чопорно-строгие манеры.
– Добрый день, Мирз, – сказал Гриффин, скидывая плащ на услужливые руки старого знакомого. – Как вижу, ты держишься бодрячком.
Глубочайшее чувство собственного достоинства не позволило Мирзу отреагировать на подобный комментарий. Вместо этого он склонил голову в холодно-учтивом приветствии, продемонстрировав макушку своего напудренного парика.
Должно быть, Мирзу было известно о пиратском прошлом Гриффина. А может, ему не понравилась татуировка. Или же он просто был старым напыщенным болваном.
– Добро пожаловать в Англию, сэр Гриффин, – произнес дворецкий. – От лица всей прислуги позвольте выразить наилучшие пожелания в связи с вашим возвращением.
Он выжидающе умолк, однако Гриффин не испытывал желания обмениваться пустыми помпезными фразами.
– Его светлость находится в своем кабинете, – продолжил Мирз. – Если изволите подождать в гостиной, я осведомлюсь, может ли лорд Монкрифф принять вас сейчас.
Он глянул на его татуировку и тотчас отвел глаза. Как жаль, что Акула остался в Арбор-Хаусе – увидев того, дворецкий, возможно, лишился бы чувств.
Вообще можно было бы двинуться напролом прямо в библиотеку и без всяких церемоний поприветствовать отца… Однако Гриффин пребывал не в той форме, чтобы вступать в схватку с Мирзом.
В гостиной бывший пират находился не больше минуты, когда дверь распахнулась. Он повернул голову, ожидая вновь увидеть дворецкого, но на пороге стоял отец.
Виконт заметно постарел. По бокам его рта залегли глубокие складки, волосы поседели, хотя он был все таким же высоким, широкоплечим и казался вполне крепким.
И все же он стал значительно старше.
– Здравствуй, отец, – вымолвил Гриффин, не зная, как себя вести.
Виконт молча направился к сыну, его лицо ничего не выражало. Но приблизившись, он поднял руки и заключил Гриффина в объятия.
– Мой мальчик, – проговорил отец прерывистым голосом. – Ты вернулся… Ты наконец вернулся домой.
Его руки были сильными, и в сознании Гриффина промелькнуло смутное воспоминание о подобном объятии, имевшем место когда-то давно. Хотя как такое возможно? Ведь в детстве он практически не видел родителя, который постоянно находился в Лондоне, заседая в палате лордов.
Гриффин прокашлялся, чувствуя себя крайне неловко. Его правая рука сжимала рукоятку трости, но левая была свободна, и он похлопал отца по спине.
