Его уверенность жутко бесила, так и подмывало ляпнуть какую-нибудь гадость, но страх, хоть уже и не так сильно выраженный, остановил меня от этого опрометчивого поступка. Инстинкт самосохранения, возможно, спасал меня сейчас, вот только от чего, понять я не могла.
Я почувствовала жгучую необходимость если не убежать, то хотя бы на некоторое время удалиться от этого человека на достаточное расстояние, прийти в себя, успокоиться, справиться с обуревавшими меня эмоциями, вдохнуть глоток свежего воздуха, в который бы не подмешивался чистый концентрированный ужас.
Не удостоив комментарием его фразу, я плавно поднялась, изо всех сил стараясь выглядеть как можно более спокойной и невозмутимой, прихватила с собой сумку и медленно вышла, закрыв за собой дверь. Эти несколько проделанных шагов морально вымотали меня окончательно, и я, чувствуя себя совершенно обессиленной. Спиной прислонилась к закрытой двери и с облегчением тяжело выдохнула. Глаза на некоторое время закрылись, и проходящий мимо мужчина, осведомился, все ли со мной хорошо. Отойдя от двери, и, уже двигаясь по коридору, я кивнула ему в знак согласия, не желая, чтобы мой попутчик услышал и сделал выводы.
Поезд проносился мимо широкого озера, и казалось, что он парит между небом и зеркальной гладью или двигается прямо по воде. Голова слегка закружилась, и, вспомнив, что сегодня так ничего и не ела, я запоздало отправилась обедать. Страх исчез, будто его никогда и не существовало, только пузырьки в руках снова тянули обратно к купе, в котором мне еще предстояло провести ближайшие часы. Они пульсировали и сталкивались, будто желая покинуть мои непослушные ладони и, сорвавшись с кончиков пальцев, устремиться назад. Они сами, без моего участия, выбирали направление движения. Происходящее не поддавалось уже никакому логическому объяснению, и мозг теперь даже не пытался уложить под все это реальную правдоподобную основу. Я осознавала, что вроде как все время сдерживаю вибрирующее быстрое движение пузырьков внутри себя, но для этого не прикладываю никаких усилий, просто это как настройка в компьютерной программе, прилагается ко мне. Я не позволяла им покидать тело, но понимала, если отключить настройку, они вырвутся наружу. Несколько раз, почти неосознанно, интенсивно сжимала кисти, стараясь усмирить взбесившиеся пузырьки и, скрестив руки на груди, продолжила путь.
Устроившись за столиком у крайнего окна, попыталась сосредоточиться на рассматривании посетителей. Накалывая маленькие кусочки еды и пережевывая очень медленно, я максимально оттягивала возвращение в купе, хотя понимала, что не могу вечно отсиживаться в вагоне-ресторане, как зашуганый кролик в норе.
