В нашем доме всегда было множество репродукций и несколько копий с шедевров великих мастеров, которые написала мама, возбужденно водя кистью по холсту. В перерывах она безуспешно старалась научить меня рисовать, но даже огурец, изображенный мной, не поддавался идентификации. По собственному опыту я усвоила, что талан передается через поколение, на мне природа прилично отдохнула, ведь в живописи я разбиралась только на уровне 'нравится - не нравится', что, впрочем, не мешало посещать выставки и экспозиции и восхищаться прекрасным и вечным.
Сейчас, медленно продвигаясь от картины к картине, я с трудом дышала от охватившего меня трепета. Набор полотен поражал воображение. Копии некоторых из представленных произведений я встречала ранее, и теперь с благоговением в очередной раз понимала разницу между работой настоящего мастера и дешевой попыткой его скопировать.
Коро, Писсарро, Моне, Ренуар, Сислея, Сезанн...
Здесь остались их души, как будто выжженные на полотнах. Картины дышали реальной жизнью, даря вечное бессмертие своим творцам.
Я так увлеклась, что едва замечала людей, задумчиво бродящих по залу.
Отвлекло меня, мягко накатывающее ощущение, которое я ждала и предвкушала уже второй день подряд. Пузырьки снова стали парить и перекатываться по сосудам моих рук, даря состояние сильного эмоционального подъема. На мгновение я замерла, наслаждаясь все более усиливающейся легкой вибрацией проходившей от предплечий к пальцам.
'Это неописуемо, невозможно, потрясающе, великолепно и безумно', - думала я, остановившись и боясь пошевелится, чтобы не спугнуть волшебство момента.
Но тут в водоворот приятных эмоций начал просачиваться безотчетный страх. Он заскользил по ногам, по спине, заползая прямо в сердце. И, как два дня назад на вечерней улице, вместе с ним возник момент абсолютной уверенности в том, что кто-то пристально смотрит на меня. Пузырьки продолжали вибрировать и скапливаться под кожей, вспотевших от страха ладоней. Замешательство продолжалось несколько томительных секунд, пока подсознание не подсказало мне, откуда исходит опасность. Медленно повернувшись вправо, я встретила долгий тяжелый взгляд, ставший причиной неприятного состояния.
Мужчина стоял у противоположной стены в нескольких метрах от меня. Черные волосы и немного смуглая кожа, высокий рост и сильная внушительная фигура, облаченная в брюки и светло-серый пуловер с овальным воротом. Небрежная поза выражала твердость и уверенность, но руки при этом сложены на груди, как мне показалось, в оборонительном жесте. Но самое главное, глаза - они сияли оттенком сочной весенней травы. Подобный цвет редко встречается и бывает не столь ярко выражен. Такие глаза я видела лишь у одного человека и последний раз сегодня утром, разглядывая собственное отражение в зеркале. Только мои светлее, а на зелень его 'травы' как будто опустилась тень большого дерева.
