И вот перед ними развалины замка! Если не идти по тропинке, то сразу же выбираешься на само плоскогорье, раскинувшееся за старым крепостным замком. Тихонько прокравшись вперед, ребята осторожно выглянули из-за угла: не грозит ли какая опасность. Но все было спокойно. Как обычно, жужжали шмели, благоухал, как обычно, шиповник, а дверь в подземелье была, как обычно, закрыта.
— Так я и думал! Они бесследно исчезли. Теперь до самой смерти буду терзаться: как это мы не схватили их вчера вечером! — сказал Андерс.
— Надо спуститься вниз, в, подземелье, и посмотреть, не осталось ли после них следов, — сказал Калле, вытаскивая отмычку.
— Ты орудуешь отмычкой, словно самый опасный взломщик, — восхищенно сказал Андерс, когда дверь открылась.
Все трое проникли в узкий проход под лестницей. И в тот же миг послышался пронзительный крик, целиком заполонивший старые развалины. Это кричала Ева Лотта. Но почему?
На полу подземелья кто-то лежал… Дядя Эйнар! Его руки были связаны за спиной и жестоко скручены. Крепкая веревка стягивала и его ноги. А рот был заткнут носовым платком.
В первый миг ребятам страстно захотелось удрать. Ведь дядя Эйнар был теперь их врагом, и они отчетливо это осознавали. Но в своем теперешнем положении их враг был совершенно беззащитен. Он смотрел на них налитыми кровью умоляющими глазами. Калле подошел и вытащил у него изо рта кляп.
Дядя Эйнар застонал.
— О, что сделали со мной эти мерзавцы! О Господи, мои руки! Помогите мне снять веревку!
Ева Лотта поспешно кинулась к нему. Но Калле ее остановил.
— Минуту, — смущенно сказал он. — Извините, дядя Эйнар, но нам, пожалуй, надо сперва пойти за полицией.
Ему и самому казалось совершенно неслыханным, что у него повернулся язык сказать такое взрослому.
Дядя Эйнар произнес длиннейшее ругательство.
Затем снова немного постонал.
— Вот как! Значит, это вас я должен благодарить за доставленное мне удовольствие? Мне давно следовало это понять. Суперсыщик Блумквист!
Невесело было слышать его стоны!
— Какого черта вы тут торчите и глазеете на меня! — закричал он. — Бегите за полицией, сопливые щенки! Но хотя бы принесите мне попить!
Андерс помчался во всю прыть к старому колодцу во дворе замка, где вода была свежей и прозрачной и стоял большой железный ковш для питья. Когда Андерс поднес ковш к его губам, дядя Эйнар приник к ковшу с такой жадностью, словно никогда прежде не пил воды. А потом снова начал сетовать:
— О, мои руки!..
Для Калле это было уже сверх всяких сил, и он сказал:
