Хозяином салона был Григорий Орлов: в Зимнем дворце Екатерина ставила своего любовника выше себя, так что он мог спускаться в ее покои без доклада. Не допуская вольностей в своем кругу, Екатерина, однако, не скрывала чувств к Орлову. «Мое присутствие не заставило их воздержаться от взаимных ласк», — записал один английский путешественник.>[85] Итак, балагур и меломан Орлов задавал тон, а Екатерина казалась едва ли не одной из приглашенных.
Орловы достигли того, чего желали, — или почти. Хотя о браке Григория с императрицей речь уже не шла, Орлов оставался ее постоянным спутником, что придавало ему огромный вес. Однако правила императрица самостоятельно. Орловы плохо подходили для политической роли: ум, сила и обаяние не соединились в одном человеке, а распределились между братьями. Алексею Орлову досталась жестокость, Федору — образованность и дипломатическая смекалка, а Григорию — только красота, добродушие и здравый смысл.
Недоброхоты рассказывали, что Орлов, «взросший в трактирах и в неблагопристойных домах [...] вел [до 1762 года] развратную молодого человека жизнь», хотя и обладал «сердцем и душой доброй. Но все его хорошие качества были затмены его любострастием; он [...] учинил из двора государева дом распутства; не было почти ни одной фрейлины у двора, которая не подвергнута бы была его исканиям», утверждал князь Щербатов, строгий судья нравов российского дворянства.>[86] «Фаворит, — писал английский посланник сэр Роберт Ганнинг, — большой гуляка».>[87] Тогда, в 1760-е годы, Екатерина то ли закрывала глаза на его измены, то ли на самом деле о них не знала. Орлов не был так прост, как утверждали европейские дипломаты, но конечно не являлся ни интеллектуалом, ни политиком. Он переписывался с Вольтером и Руссо, но, вероятно, только для того, чтобы угодить Екатерине и потому, что того требовало положение просвещенного вельможи.
Екатерина никогда не стремилась поставить Орлова на высокий пост: он занимал только две важные должности. Сразу после переворота она поручила ему возглавить Комиссию по делам инородцев, ведавшую привлечением колонистов в причерноморские области и районы, пограничные с Северным Кавказом. На этом посту он развернул энергичную деятельность и заложил основы для будущих успехов Потемкина. В 1765 году она сделала его начальником всей артиллерии русской армии. Характерно, впрочем, что относительно этого назначения Екатерина проконсультировалась сначала с Паниным, который посоветовал ей предварительно ограничить круг его полномочий. Артиллерийского искусства, однако, Орлов так и не освоил и, «казалось, знал о нем меньше, чем любой школяр», — утверждал француз Дюран, видевший его на учениях. Настоящее мужество Орлов проявил позднее — в 1771 году, в борьбе с московской эпидемией чумы.
