- Подумаешь, - сквозь слезы прошептала Лена. - Нашелся купец. Костя, проследи, чтобы он не наделал здесь глупостей. И пошли со мной кого-нибудь с оружием. Я тоже хочу кое-что продать.
- Что? - спросил Костя.
- Неважно. Получится - узнаешь. А здесь не хочу - опять Пухлый начнет права качать, и последние наши шансы упустит.
- Я с ней не пойду, - заявил Паша. - Нужно Кашалота охранять.
Стрелок проявил обычную вредность. Но, с другой стороны, Боря вел себя так опрометчиво, что мог даже ввязаться в драку, и действительно нуждался в поддержке.
Костя отстегнул с пояса капитанский лазерный пистолет и вручил его Андрею.
- Сумеешь выстрелить и попасть? - спросил он.
- Еще как, - усмехнулся Андрей. - Я только с виду не очень крепкий. А стреляю хорошо. В школьном тире сорок очков из пяти выстрелов выбивал.
Лена тем временем шепнула что-то на ухо Друму. Лицо пыга вытянулось, он быстро шепнул что-то Ворбу и Хумсу. Те остались торговаться с Борей, а Друм, Лена и Андрей вышли из комнаты.
***
Полиэтиленовый пакет с портретом неизвестной земной фотомодели ушел за двадцать гран золота. Его Ворб взял для местных коллекционеров, собирающих портреты самых разных существ из разных уголков Галактики. За пакет, первоначально оцененный серебром, Боря торговался с ожесточением, но перед блестящей желтой монеткой вновь не устоял. Еще бы - шесть граммов золота за пакет, который в киоске напротив школы стоил три рубля! Оставлять пакет себе, когда за него предлагали столько золота, по мнению Ложечкина, было глупо.
Торговля блеснами, воблерами и прочими приманками пошла напряженно и интересно. Боря считал, что в этой операции он проявил себя более чем достойно. Сначала он отказался продать все блесны оптом, хотя ему предложили за них пятьдесят гранов урана - столько же, сколько и за катушку.
Ложечкин наконец-то понял, что, если он не продаст какой-то товар Друму и его партнерам, он сможет продать его другим пыгам, причем даже за большие деньги. И теперь играл в торги, угадывая, какую максимальную цену даст Ворб или Хумс. Когда они театрально вручали ему вещи, он спокойно брал их и прятал в рюкзак. А пыги иногда просили вновь выставить их на торг. Это не возбранялось. И тогда уже даже начальная цена резко возрастала.
Три латунных блесны пыги купили за десять, восемь и семь гран урана. Зачем им понадобилась такая дрянь, Ложечкин не понимал, но видел, что за блеснами его торговые партнеры тянутся, как одержимые. Не иначе, и их они намеревались продать каким-то коллекционерам.
