Он осторожно осведомился:
– Эта леди не назвала свое имя?
– Нет, сэр, но сказала, что совершенно уверена: вы захотите ее принять.
– Проводите ее сюда, – распорядился Поллизер. Он был приятно заинтригован.
Высокая стройная женщина лет тридцати, одетая в черное пальто хорошего покроя и маленькую черную шляпку, подошла к сэру Эдварду, протянув руку, по ее лицу было видно, что ей не терпится быть узнанной. Армер удалился, бесшумно прикрыв за собой дверь.
– Сэр Эдвард, вы ведь меня знаете, не так ли? Я – Магдалена Воган.
– Ну конечно! – Он тепло пожал протянутую ему руку.
Теперь Поллизер ее отлично вспомнил. Путешествие домой из Америки на «Силурике»! Очаровательный ребенок – поскольку она тогда была еще совсем ребенком. Он влюбился в нее, вспомнил он, как может влюбиться скромный пожилой светский человек. Она была такой обворожительно юной – такой нетерпеливой – такой полной восхищения и преклонения, просто созданной для того, чтобы взять в плен сердце мужчины, которому вот-вот стукнет шестьдесят… Это воспоминание заставило его еще с большей теплотой сжать ее руку.
– Вы доставили мне большую радость. Садитесь, прошу вас. – Поллизер придвинул ей кресло, говоря ровно и непринужденно, но все время гадал, зачем она пришла. Когда наконец непринужденный поток светской беседы иссяк, наступило молчание.
Ее ладонь сжимала и отпускала подлокотник кресла, женщина облизывала губы. Вдруг она резко произнесла:
– Сэр Эдвард, мне нужна ваша помощь.
Он удивился и машинально пробормотал:
– Да?
Она продолжила с еще большей настойчивостью:
– Вы сказали, что, если мне когда-нибудь потребуется помощь, что, если вы сможете что-нибудь для меня сделать, в любой момент, в любое время, вы это сделаете.
Да, он действительно так сказал. Такие вещи всегда говорят, особенно в момент расставания. Сэр Эдвард вспомнил, как дрогнул его голос, как он поднес ее руку к губам.
– Если я смогу что-то сделать для вас, – помните, я говорю серьезно…
Да, такие вещи всегда говорят… Но очень редко человеку приходится держать свое слово! И уж, конечно, не через – сколько? – девять или десять лет… Он бросил на нее быстрый взгляд: она по-прежнему была очень хорошенькой, но потеряла то, что составляло для него ее очарование, – этот вид наивной, нетронутой юности. Теперь ее лицо стало более интересным – возможно, более молодой человек так и подумал бы, – но сэр Эдвард теперь совсем не ощущал того прилива теплых чувств, которые нахлынули на него в конце путешествия через Атлантику.
