— Я еще не слышал, чтобы охотница выжила в финальной битве.
Финальная битва… при этом словосочетании я начинала мелко дрожать. Вспоминался огонь, вспоминался жар, разверзшаяся внизу пропасть. И руки, которые сначала держали, а потом все-таки отпустили, отпустили намеренно и с усмешкой.
Я пожала плечами. Ну, не выживаем мы, и что? Меня сочли разумным сделать ангелом. Я до сих пор не могла понять: в качестве компенсации или в качестве взятки?
— Понятно, — протянул Князь. — Ну, ты даешь. Я, если честно, отпуская тебя, думал, что ты обратно попросишься через пару дней. Ангелы среди людей жить не могут: крылья прятать не умеют.
— Кто не умеет, а кто мастер, — хмыкнула я. — Надо думать, натренировалась за триста лет.
— Вот теперь отдохнешь, — как-то даже слишком злорадно произнес темный. — Тебе еще дня три нельзя будет много ходить. И крылом шевелить тоже. Мы его вроде зафиксировали, но кто тебя знает, куда ты залезешь. Кстати, мы его ощипали…
— Что?! — Я подскочила, но тут же упала обратно, поморщившись от боли. — Все что ли?!
— Ну, не все… но половину.
— Отлично. Теперь я курица ощипанная. Гады. Темные.
— Ага, гады. Только мы тебя спасли. И никакой благодарности в ответ!
— Спасибо! — фыркнула я. — Устроило?
— Нет.
— А что тогда? Открытку тебе склеить? Или шоколадку купить?
— Поцелуй.
— Ага, — я закатила глаза, — кто бы сомневался. Ни мозгов, ни оригинальности, одно достоинство, и то сомнительное.
— Почему это сомнительное? — обиделся Князь. — Все в порядке!
— Ничего не знаю, достоверной информации не поступало!
— Мне штаны снять? — осведомился темный.
— Думаешь, поможет? — Хмыкнула я. — Не, ну, если тебе жарко — то пожалуйста. Я даже не ржать постараюсь. Громко.
— Я, кажется, — после паузы сказал темный, — догадался, откуда ноги растут. Ты начинаешь выводить меня из себя, когда тебе страшно. Ты меня боишься, светлая.
— Что за чушь?! — возмутилась я. — Еще всяких рогатых бояться. А тебе рога кто наставил, кстати?
— Вот видишь. — Он улыбнулся. — Ты меня боишься, Веруня.
Веруня. Капец, какая я ему Веруня?! У, топором пройдусь, как выдастся возможность!
— А мне интересно, — продолжал тем временем темный, — ты всех мужиков боишься, или только меня?
Я так и осталась лежать и хлопать глазами. И как ему объяснить, что не всех? А только тех, которые имеют на меня виды?
— Никого я не боюсь. У меня есть топор и здоровое чувство юмора. Так что изволь оставить больную. Мне отдыхать надо. Ну, или подыхать, это в зависимости от настроения.
