«Браво, Степаныч, мои мысли читаешь!» — усмехнулся про себя я.
— Приказы не обсуждаются, — согласился со Степанычем пограничник. — А вы нашего командира раньше знали?
Разговор зашел обо мне.
— Знал, — не задумываясь, ответил Степаныч.
— Ну и как он?
— На вид либерал, армейский интеллигент. По существу — зверюга, каких поискать…
Во как меня припечатал Степаныч! Я зверюга, получается. «Каких поискать!!!» Я проходил у него спецкурс в учебном центре ВДВ, потом мы дважды встречались на боевых — в Чечне и в Африке[1]. С чего это он меня так?! Ну да, в Африке я сумел обхитрить и уложить в землю с десяток подлинных «зверюг», может, поэтому. Или зол на меня, что втравил немолодого дяденьку в этот «режим секретности»?
На некоторое время оба умолкли, а я стал разглядывать себя в зеркало заднего обзора. На зверюгу ну совсем не тяну. И в суворовском, и в рязанском десантном я постоянно комплексовал из за своей совсем неармейской внешности. В самом деле, личико худенькое, глаза большие и голубые. Девчонкам я нравился, что, конечно, было неплохо, но мне всегда хотелось выглядеть суровым, бывалым дядей, а не мальчишкой с курсантскими погонами. Нос, правда, у меня перебитый, я мастер спорта по боксу, чемпион рязанского училища в полусредней весовой категории. Я тогда щупленький был, худенький. Сейчас-то я уже «средний вес», даже к «полутяжу» приближаюсь… Нет, внешне «зверюга» из меня никакой.
— Если бы хоть какая-то информация у нас была… — продолжил Кирилл.
— Информация? — переспросил Степаныч. — Так за чем дело стало? Давай пытанем Жукова?
— Чего?!
— Каленым железом, — пояснил дядя Гриша.
— С ума сошел, Степаныч? — перешел на «ты» пограничник.
— Мы из-за него под пули, вообще неизвестно подо что пойдем, а он молчать будет? — голоса Степаныч не повышал, говорил вроде как о вещах, само собой разумеющихся. — Век здесь, на «хуторе», не отсидишься.
— Нет, — подавленно произнес Кирилл, хотя в душе, возможно, был солидарен с дядей Гришей.
— На нет и суда нет, — заключил Степаныч, и в моем наушнике повисло длительное молчание.
Шутит Степаныч? В его возрасте и с его заслугами подобные шуточки прощаются. Но вот злость у дяди Гриши не наигранная. Олег между тем вырулил в переулок и исхитрился объехать пробку. Лемберг, как и было оговорено, оторвался от нас при въезде в Москву и ждал моего сигнала.
* * *
— Долго здесь стоять будем? — спросил Олег, кивнув в сторону двенадцатиэтажного дома, во дворе которого мы затормозили десять минут назад.
