— И что это было? — удивленно спросила Сибил. — Вы когда успели повздорить?
Пришлось кратко ей рассказать о том, что случилось в домике Дарьки. Правда, я не стала упоминать, что воин хватал меня за волосы. Ограничилась тем, что сообщила наставнице о его воплях и хамстве. Дарька кинула на меня заинтересованный взгляд, но промолчала.
— С Альдредом многие конфликтуют, — подтвердила Сибил. — Но вы особенно не увлекайтесь. Он близок к Виктору, фактически его лучший друг. Сложный характер — это да, но к нему просто нужно найти подход.
— К нему и на козе не подъедешь, — буркнула я. — Вы видели, как он на меня смотрел? Как на пары-то к нему ходить?
Кажется, я знала, кто теперь вместо Сеславии будет получать синяки от преподавателя боевых искусств.
— Девушки, Виктор сдерживает его. Не беспокойтесь. Если стесняетесь пожаловаться Виктору, говорите мне. Альдреда часто заносит. Вчера я подходила к нему с просьбой не оставлять на Сеславии синяков. Девушка уже определилась с направлением, да еще и выбрала танцы. Ее тело — ее главный инструмент, так она мало того что выходит еле живая с его занятий, так еще и вся в синяках!
От возмущения Сибил даже возмущенно по-кошачьи фыркнула. Она вообще напоминала грациозную кошку.
— Так что не бойтесь. — Она улыбнулась нам и провела по небольшому крытому мостику, как я поняла, в другую часть замка. — Альдред со мной связываться не станет. Никто не любит бывших жен.
И, подмигнув, Сибил распахнула передо мной, ошарашенной ее словами, массивные двери из светлого дерева. В этом крыле вообще все было очень светлое, как контраст к обычной обстановке замка. Светлые ставни, белоснежные подоконники, светло-коричневые ковры, бежевые двери. И легкие хрустальные люстры. А еще — это поразило меня особенно — все свободные углы коридоров были заставлены комнатными растениями. У нас в деревне не держали в домах растительность. Лишь по выходным мама срезала небольшие букетики и ставила в наши спальни.
При воспоминании о родителях накатила грусть. Они, наверное, волнуются. Мама плачет, отец подолгу сидит после ужина у себя, перелистывает какую-нибудь книгу и вспоминает все обстоятельства моего появления в их семье. Принесла я им радость или горе? Сложно сказать сейчас, когда я только в начале пути, но ночью, прежде чем уснуть, я поняла важную вещь: мое желание отомстить может ударить по мне. Я не боюсь ни трудностей, ни открытой войны с Виктором. Но вот родители… их подвести я не могу.
