Словом, Горинг всегда был начеку. Кларк разбрасывался, метался, отступал и снова бросался в бой, как одержимый, а Горинг цепко "сидел на колесе", следил, считал, собирал обломки и ночами, запершись, заштриховывал красным очередной кружок.
Горингу надо было стать "незаменимым" для Кларка, и он настойчиво мозолил ему глаза даже во время "циклонов", стоически перенося взрывы кларковского темперамента. Кларк "приручался" с трудом, но дело шло на лад. Ведь никто лучше Горинга не знал всех извилин проделанной работы, а к прошлому приходилось возвращаться много раз.
Однажды Горинг проделал эксперимент. Он целую неделю не показывался в лаборатории, сказавшись больным. По институту пронесся "циклон", потом другой, но Кларку чего-то не хватало. Наконец он понял и явился к Дэвиду собственной персоной. Дэвид, внутренне торжествуя, ненатурально чихал и кашлял, а Кларк страдальчески скрипел стулом.
Совершенно неожиданно пришлись кстати записки покойного профессора Митчела. О них Горинг вспомнил, когда весь институт бился над проблемой поляризации времени в сверхплотных средах. Дрожащими пальцами Горинг перелистал исчерканные листы и прикусил губу - там было решение.
Он набросал это решение на листке блокнота на глазах у шефа, небрежно присев на край его стола. Кларк долго вертел листок в руках, потом встал и заявил торжественно:
- Я пригласил вас как математика, Горинг. Но я вижу, что до сих пор недооценивал вас. Вы - настоящий ученый, и будет несправедливо, если будущая теория будет носить только одно имя...
- Ну что вы, шеф. Я делаю, что могу. Меня вполне устраивает роль вашего помощника, - скромно потупил глаза Дэвид.
- Нет, не возражайте. Теория Кларка-Горинга! Ведь неплохо звучит, правда?
"Горинга-Кларка", - поправил мысленно Дэвид и церемонно поклонился, пряча заискрившиеся глаза.
Вначале Горинг пытался завязать дружбу с кем-либо из двадцати сотрудников Кларка, но из этого ничего не получилось. Большинство из них были люди по-кларковски одержимые, с головой ушедшие в свои проблемы и по-детски беспомощные во всем остальном. Они относились к Горингу ровно, без предубеждения, но и без особых эмоций. Они любили работу и умели уважать тех, кто работает. Кое-кто завидовал столь быстрому "вознесению" Горинга, но и они предпочитали помалкивать, видя явное расположение шефа к новому математику. Лучше всех были у Горинга отношения с оператором Старковским, да и то потому, что Кэрол занимал у него деньги.
