Результаты работы данного механизма, в отличие от внутренних процессов, описать довольно просто: масса ненадежных кредитов превращалась в пачки облигаций уровня «три А» по большей части, а львиная доля оставшихся облигаций низшего качества перерабатывалась в CDO класса «три А». Поскольку этот механизм не позволял предоставлять ипотечные кредиты достаточно быстро, чтобы выпускать нужное количество низкокачественных облигаций, он использовал дефолтные свопы для многократного воспроизведения наихудших из существующих облигаций. Goldman Sachs стоял между Майклом Бэрри и AIG. Майкл Бэрри отстегивал 250 базисных пунктов (2,5 %), чтобы купить дефолтные свопы на самые паршивые облигации класса «три В», а AIG платила 12 базисных пунктов (0,12 %), чтобы продать дефолтные свопы на те же самые облигации, отфильтрованные через синтетические CDO и причисленные к классу «три А». Были и другие интересные моментики[8]: часть «свинца» была продана непосредственно немецким инвесторам в Дюссельдорфе, но когда пыль улеглась, Goldman Sachs получил 2 % с объема сделки, без всякого риска, и зафиксировал всю прибыль наперед. Деньги не переходили из рук в руки – шла ли речь о короткой или длинной стороне. И та и другая могли заключить сделку с Goldman Sachs, подписав лист бумаги. Первоначальные ипотечные кредиты, на чье будущее ставили обе стороны, не играли никакой иной роли. Забавно, но они существовали только для того, чтобы на их судьбу делали ставки.
Рынок «синтетических» бумаг снял все ограничения на размер риска, связанного с выдачей низкокачественных ипотечных кредитов. Чтобы сделать ставку на миллиард, больше не нужны были реальные ипотечные кредиты на сумму в миллиард долларов. Требовался лишь желающий занять противоположную позицию в сделке.
Нет ничего удивительного в том, что Goldman Sachs так охотно согласился продавать Майку Бэрри дефолтные свопы гигантскими пакетами по $100 млн и что трейдера по облигациям Goldman Sachs совершенно не интересовало, на понижение каких облигаций играл Бэрри. Страховка, приобретаемая Бэрри, встраивалась в синтетические CDO и переносилась на AIG. Приблизительно $20 млрд в дефолтных свопах, которые AIG продала Goldman Sachs, означали примерно $400 млн безрисковой прибыли для Goldman Sachs в год. Сделки действовали, пока существовали облигации, ожидаемый срок жизни которых составлял примерно шесть лет; если произвести нехитрые расчеты, получается, что прибыль трейдера Goldman достигала $2,4 млрд.
