Капитолина Капитоновна продолжала возражать:
— Хорошо. Но представьте такой вариант: Мотылькова оканчивает курсы, и ей поручают серьезную, самостоятельную работу. Ведь она ее провалит! А кто ее послал учиться? Мы. Не будет ли это…
— Не будет, — прервал ее Юрий Карпович. — Пусть там смотрят сами. А мы уже обожглись. Верно?
— Верно.
— Тогда о чем вопрос?
Мотылькова была опять «взята на буксир», и через месяц она позвонила по телефону своим знакомым из справочной библиотеки:
— Ой, девочки, мне эти курсы ужасно понравились! Лекции разные читают, а потом будут экзамены. Это, конечно, для меня не проблема. Я сказала профессору Вифлеемскому, что я в группе самая молодая и опыта у меня, конечно, меньше, чем у других. А он говорит: «Не беда, мы над вами шефство возьмем, будете заниматься с тем, кто посильнее». В общем живу неплохо. Подружилась тут на курсах с одной женщиной. Мы с ней за одним столом всегда сидим… Она стенографию знает и лекции записывает. А потом расшифровывает и на машинке перепечатывает. Я говорю: «Заложи лишний экземпляр для меня». А она: «Пожалуйста». Так что, когда мне не хочется, я на лекции не хожу…
Девочки положили трубку и вздохнули:
— И везет же Любке!
Петр Семенович Сорокин болел гриппом.
Коварный недуг, как и всегда в таких случаях, подкрался неожиданно.
Вернувшись с работы, Петр Семенович почувствовал необычную усталость. Потом два раза чихнул. После вечернего чая где-то закололо, что-то заныло. Утром смерил температуру — тридцать восемь с лишним…
Сорокин слег. И вот уже четвертый день он в постели. У самой подушки стоит тумбочка с лекарствами. Люстра завешена газетой, чтобы больного не раздражал свет. Радио выключено. Лазаретную тишину нарушает лишь пение щегла в клетке.
— Скучно, Петя? — спрашивает жена. — Вот работал — был нужен. А теперь о тебе и не вспомнит никто…
Говорят, что мысли передаются на расстоянии. Ровно через минуту прозвучал телефонный звонок. Председатель месткома Борейко проявлял беспокойство о здоровье больного и сообщал, что вечером придет его проведать.
Борейко явился не один. С ним был плановик Кутайсов.
— Ну как, герой, пульс и температура?! — воскликнул глава месткома. — Тут такие дела творятся, а ты, понимаешь, лежишь!
Сорокин почувствовал себя несколько виноватым. Борейко этого не заметил и продолжал развивать мысль:
— Каждый день собрания проводим. Вал дотягиваем, номенклатуру добиваем, с неликвидами боремся.
— Угу, — поддакнул Сорокин, делая вид, что самое главное сейчас для него — неликвиды.
