— Еды? — переспросила Алина, все еще отказываясь верить своим ушам.
— Ну да, ваша свекровь утверждает, что вы морите сына голодом. Это не так? — Марина была очень вежлива.
— Я? Голодом? Простите, это бред какой-то. Да, сын на диете, но ведь это не значит «морить голодом»…
Чибур вновь открыла портфельчик и достала оттуда бланк.
— Хорошо. Сейчас будем с вами заполнять объяснительную и составим протокол. Значит, говорите, что у вас ребенок на диете. Хорошо… — протянула они и что-то быстро написала на бланке. — А кем диета назначена?
— Мной назначена, — растерянно пробормотала Алина, — понимаете, я прочитала в интернете и начала ее применять… это очень полезно, и результат… — Но Чибур перебила ее, строго глядя поверх очков:
— Заключение педиатра о рекомендации такой диеты у вас есть? Медицинскую карточку можете предъявить? Мне еще понадобится характеристика из детского сада.
Алина почувствовала, что тонет. Ей показалось, что сейчас произойдет что-то ужасное. Она глубоко вздохнула, пытаясь справиться с приступом паники, и постаралась сказать как можно спокойнее:
— Послушайте, вы что, всерьез все это? Вы хотите меня лишить родительских прав из-за того, что я выбрала для сына диету, которая помогает ему стать здоровым? И из сада я его забрала, потому что он моему ребенку не подходит.
— Вы так не волнуйтесь. — Марина, не глядя на нее, продолжала быстро заполнять бланк. — Мы во всем разберемся. Вы поверьте, я со многими семьями работаю. Я вижу, какая у вас семья и какое отношение к ребенку. Так что пока никто вас родительских прав не лишает.
Алина судорожно выдохнула, а инспектор продолжила:
— Но вы и меня поймите, заявление есть заявление, я должна по нему написать полное представление. Мне нужно, чтобы с родителями была проведена беседа, чтобы вы ответили на вопросы касательно заявления Зубовой. Было бы очень здорово, если бы вы предъявили медицинские документы, подтверждающие, что педиатр назначил вам специальную диету. Я напишу сейчас протокол осмотра вашей квартиры, в каких условиях ребенок проживает, и все эти документы мы представим для закрытия дела. Хорошо?
Хотя Алину немного отпустило, ей по-прежнему казалось очень странным доказывать тот факт, что она, мать своего ребенка, делает для него все самое лучшее. Раньше она думала, что по вопросу лишения родительских прав приходят только к алкоголичкам, дети которых ходят в грязных лохмотьях, едят отбросы и спят на замызганных матрасах. А теперь ей самой, такой благополучной и счастливой, тоже грозит разбирательство по такому унизительному вопросу. Алина поспешно сказала:
